«Посмотрим, кто кого переупрямит…». Отсутствует

      Куда как страшно нам с тобой,

      Товарищ большеротый мой!

      Ох, как крошится наш табак,

      Щелкунчик, дружок, дурак!

      А мог бы жизнь просвистать скворцом,

      Заесть ореховым пирогом,

      Да, видно, нельзя никак…

      Мы с тобой на кухне посидим,

      Сладко пахнет белый керосин;

      Острый нож да хлеба каравай…

      Хочешь, примус туго накачай,

      А не то веревок собери

      Завязать корзину до зари,

      Чтобы нам уехать на вокзал,

      Где бы нас никто не отыскал.

      Я скажу тебе с последней

      Прямотой:

      Всё лишь бредни – шерри-бренди, –

      Ангел мой.

      Там, где эллину сияла

      Красота,

      Мне из черных дыр зияла

      Срамота.

      Греки сбондили Елену

      По волнам,

      Ну а мне – соленой пеной

      По губам.

      По губам меня помажет

      Пустота,

      Строгий кукиш мне покажет

      Нищета.

      Ой ли, так ли, дуй ли, вей ли –

      Всё равно;

      Ангел Мэри, пей коктейли,

      Дуй вино.

      Я скажу тебе с последней

      Прямотой:

      Всё лишь бредни – шерри-бренди, –

      Ангел мой.

      Нет, не спрятаться мне от великой муры

      За извозчичью спину – Москву,

      Я трамвайная вишенка страшной поры

      И не знаю, зачем я живу.

      Мы с тобою поедем на “А” и на “Б”

      Посмотреть, кто скорее умрет,

      А она то сжимается, как воробей,

      То растет, как воздушный пирог.

      И едва успевает грозить из угла –

      Ты как хочешь, а я не рискну!

      У кого под перчаткой не хватит тепла,

      Чтоб объездить всю курву Москву.

      На высоком перевале

      В мусульманской стороне

      Мы со смертью пировали –

      Было страшно, как во сне.

      Нам попался фаэтонщик,

      Пропеченный, как изюм,

      Словно дьявола погонщик,

      Односложен и угрюм.

      То гортанный крик араба,

      То бессмысленное “цо”, –

      Словно розу или жабу,

      Он берег свое лицо:

      Под кожевенною маской

      Скрыв ужасные черты,

      Он куда-то гнал коляску

      До последней хрипоты.

      И пошли толчки, разгоны,

      И не слезть было с горы –

      Закружились фаэтоны,

      Постоялые дворы…

      Я очнулся: стой, приятель!

      Я припомнил – черт возьми!

      Это чумный председатель

      Заблудился с лошадьми!

      Он безносой