Песня цветов аконита. Светлана Дильдина
вести себя так. Йири словно надвое разрывало. Когда было время свободное, проводил его, сжимая ладони, прося Покровителей дать ему знак. Но те молчали – сердились, видимо, на то, что он смеет противиться начертанному. А он все пытался понять, в чем его судьба – уйти, нарушив законы долга, или остаться, бросив свою семью. Но разве та не в руке Сущего? Губы беззвучно шептали вопрос, но не было ответа.
Он собирал щепки, которые остались после рубки дров. На глаза попался темный кусок дерева с острым, как шило, краем. Йири знал – это очень твердое дерево. Странно, что им решили кормить огонь. Подросток оглянулся по сторонам, сжал в ладони «добычу». Старик говорил про лицо. Если это причина… родным Йири без разницы, как он выглядит. Он приставил деревяшку острым краем к щеке. Слегка нажал. Так, если быстро – наверное, не больней, чем ножом.
…Кто-то словно вздохнул за спиной. Йири оглянулся – никого. Но его кисть разжалась, и деревяшка упала на землю. Ему показалось – он узнал. Та, что смеялась в метель, когда Йири возвращался домой. Она – не хочет. Он нерешительно подобрал «нож». Неправильно… так нельзя. Это было бы трусостью. Та, что вздохнула, права. Йири бросил обломок в большую корзину.
Сэнхэ все чаще чувствовал раздражение. Ему надоело упрямство лесного звереныша. Он привык, что домашние слушают его беспрекословно. Он же не только себе хотел выгоды, но был убежден, что так лучше для этого пустоголового мальчишки. Однако тот не только не изъявлял благодарности, но и просто вел себя недостойно. В конце концов Сэнхэ пригрозил отдать его в рудник – а там найдутся желающие развлечься, не осужденные, так смотрящие за ними. Мальчишка воспринял угрозу куда более серьезно, чем рассчитывал Сэнхэ, и открытое, хоть и тихое, сопротивление на время прекратил. Однако скоро снова взялся за старое, выполняя пустячные поручения с такой неохотой, что вконец разозлил старика.
«Лесовик» поручил двум младшим хозяевам дома заняться воспитанием найденыша, а сам все чаще отлучался из дома – в город неподалеку. Что за дела там у него были, кажется, и домашним знать не полагалось.
Двое эти являлись то ли сыновьями Сэнхэ, то ли какими-то младшими родственниками. Похожие, только глаза у одного обычные, а у другого навыкате. Старика слушались беспрекословно. Сам старик больше не обращал на Йири никакого внимания, кроме моментов, когда давал ему уроки – учил, как стоит держаться в приличных домах. А при виде тех двоих мальчишка чувствовал себя совершенно беспомощным, и в груди холодело. Они прекрасно владели искусством наказывать, и делали это за малейший просчет – даже там, где, казалось, все было исполнено безупречно. Тем более тогда, когда он не выдерживал и говорил что-то такое, о чем сам после жалел.
Его язык нельзя было назвать острым – Йири никогда не был насмешником. Но сказанное им задевало этих людей за живое. А еще больше их раздражало, как он смотрел. Из-под ресниц, но упрямо.
А ночами он метался во сне. Однажды приснилась река, заросшая острым узким тростником. Лодочка – плоскодонка. Он – в ней, неподалеку от берега. На