Стукин и Хрустальников. Банковая эпопея. Николай Лейкин
Еликанида Андреевна… за тройкой я отправлюсь, но в «Аркадию» с вами не поеду. Поезжайте уж вы одни с Лавром Петровичем.
– Отчего? Вздор! Вздор! – вскрикнула она.
– Нет, не поеду-с… Вот видите… Я не захватил с собой денег, а на чужой счет я не желаю.
– Пустяки! Лавр Петрович заплатит.
– Нет-с, не могу… Вот если бы вы мне одолжили пятьдесят рублей взаймы до завтра, то я с удовольствием.
Стукин бросил взгляд на пачку денег, оставленных для Еликаниды Андреевны Хрустальниковым и все еще лежавших на подносе, под блюдечком с лимоном.
– С удовольствием, – отвечала она, подавая пятьдесят рублей.
– Ну, вот теперь и я поеду с удовольствием в «Аркадию», – сказал он.
Через полчаса тройка была приведена, Хрустальников разбужен, а через час Хрустальников, Еликанида Андреевна и Стукин неслись на тройке в «Аркадию».
Глава XIV
Встреча
Троечные сани так и мчались по Каменноостровскому проспекту. Дорога была прелестная. В санях сидели на первом месте Лавр Петрович Хрустальников и его «штучка», танцовщица Еликанида Андреевна Битюгова. Спиной к лошадям помещался Игнатий Кириллович Стукин. Стоял изрядный мороз. Хрустальников был в дорогой ильковой шубе, тепло укуталась в теплую песцовую ротонду Еликанида Андреевна, и жался в своей драной, отрепанной шубенке Стукин.
– Прекрасная прогулка, прекрасная… – бормотал все еще не отоспавшийся от возлияний за обедом и за чаем Хрустальников. – И так голова прелестно освежается на морозном воздухе. Пошел, ямщик! Хорошо на чай получишь! – крикнул он.
Гик ямщика, три взмаха кнутом – и кони заскакали во всю прыть. Вот и ресторан «Аркадия». Ярко освещен подъезд. К тройке ринулись со всех сторон посыльные, какие-то дворники, два швейцара, стоявшие у подъезда, и начали отстегивать полость саней.
– Отдельный кабинет… – проговорил Хрустальников, входя в подъезд и сбрасывая шубу на руки швейцару.
– Много кабинетов свободных… Пожалуйте… – отвечал швейцар.
– С фортепьянами прикажете? – подскочил к Хрустальникову лакей во фраке.
– Нет, можно и без фортепиано, но попросторнее, чтобы в случае можно было цыган пригласить. Цыгане тут?
– Свободны-с… Публики еще немного… У нас ведь больше часам к двум… Пожалуйте… Вот-с просторный кабинет.
Два лакея бросились зажигать канделябры, зажгли, и один из них остановился в почтительной позе с салфеткой под мышкой, ожидая приказаний.
– Лавр Петрович… Позвольте первым делом уж мне вас сегодня угостить… – начал Стукин. – Вас и Еликаниду Андреевну для первого знакомства.
– Ты? Ты будешь угощать меня и Елочку? Ах ты, эфиоп! Ах ты, крыса! – воскликнул Хрустальников, захохотав.
Стукина покоробило. Он кивнул украдкой на лакея и прошептал:
– Помилуйте, Лавр Петрович… Зачем же такие слова? Я от чистого сердца.
– Какое у тебя чистое сердце? Откуда у тебя чистота взялась?
– Лавр Петрович… При слуге и при посторонней даме…
– Елочка-то