Лабиринт чародея. Вымыслы, грезы и химеры. Кларк Эштон Смит
бродил он по свету в поисках неведомой красоты, что вечно ускользала, подобно дальнему горизонту. Вдали от Коммориома с его неисчислимыми белыми шпилями, вдали от болотистых джунглей к югу от Коммориома плыл он по рекам, не имеющим имени, пересекал полулегендарное царство Чо Вулпаноми, где, по слухам, пылающий океан бился огненной пеной в усыпанный алмазным песком и рубиновым гравием берег.
Много чудес довелось ему повидать, много того, о чем не расскажешь словами: причудливых резных богов Юга, в честь которых лилась кровь на башнях, что возносились до самого солнца; оперение птицы хуузим, длиной во много элей, цвета чистого пламени; чешуйчатых монстров южных трясин; гордые корабли Му и Антилии, что двигались, словно по волшебству, без весел и парусов; дымящиеся горные вершины, сотрясаемые демонами, что томились внутри. Но лишь гуляя по знакомым улицам Кернгота, узрел он чудо, до которого тем чудесам было далеко. Праздно шатаясь по городу, не помышляя ни о чем возвышенном, узрел Торса Белую сивиллу из Полариона.
Он не знал, откуда она появилась, но внезапно сивилла возникла перед ним посреди полуденной толпы. Рядом со смуглыми рыжеволосыми девами Кернгота с их иссиня-черными глазами сивилла казалась духом, сошедшим с северной луны. Богиня, призрак или земная женщина, стремительной походкой двигалась она к неведомой цели: создание из снега, льда и северного света, с распущенными серебристо-золотыми волосами светлее светлого, с глазами, что были точно озера под луной, и губами, отмеченными той же болезненной бледностью, что ее лоб и грудь. Одеяние сивиллы было соткано из тонкой белой ткани, столь же чистой и неземной, как и она сама.
В удивлении, переходящем в испуганный восторг, взирал Торса на чудесное создание, но лишь на миг задержался на нем странный и волнующий свет ледяных глаз, в котором брезжило, как мнилось поэту, смутное узнавание, коим долгожданное божество в длинной вуали удостоило наконец своего обожателя.
Казалось, она несла с собою неодолимое одиночество дальних земель, мертвенную тишину одиноких гор и долин. Молчание, какое опускается на оставленный жителями город, пало на тараторящих без умолку тороватых торговцев; когда сивилла проходила мимо, они отшатывались в немом изумлении. И не успели они снова загалдеть, как Торса понял, кого повстречал.
Ибо то была Белая сивилла, которая, по слухам, иногда проходила через города Гипербореи, будто перенесенная туда неземной силой. Никто не знал ее имени, места рождения и обитания; говорили, что она, подобно духу, спускается с холодных гор к северу от Кернгота; с пустошей Полариона, где наступающие ледники ползут по лощинам, в которых прежде рос папоротник и саговник, и перевалам, что некогда были оживленными горными тропами.
Никто не смел остановить ее или за ней последовать. Зачастую она приходила и уходила в молчании, но порой на рынках и площадях сивилла изрекала странные пророчества, вещала о загадочных и неизбежных поворотах судьбы. Во многих городах Мху Тулана и центральной Гипербореи пророчествовала