Шкатулка княгини Вадбольской. Галина Тер-Микаэлян
болтовни Захари князю стало неприятно.
– Извини, я, возможно, потанцую, – сказал он, собираясь отойти, но Захари настойчиво удержал его за руку.
– Ах, Пьер, ну что же ты бежишь, мы ведь и не поговорили совсем. Пойдем к сестрам, я же обещал тебя им представить. Право, ты их не узнаешь.
Полонез закончился, Захари подвел Вадбольского к группе что-то оживленно обсуждавших молоденьких барышень, опекаемых фрейлиной Загряжской. Петр узнал Варю сразу – такие лица с младенчества до преклонных лет имеют характерные черты, отмеченные неповторимой красотой. Узнал и застыл, едва она взглянула на него огромными черными глазами. И уже почти ничего не видел и не слышал, не помнил, как его представляли Вариной сестре Лене и их подруге княжне Хованской. Глаза Вари…. Точно так смотрела на него Дарья. Или не так?
Потанцевать с Варенькой ему в этот вечер не пришлось, хотя Захари настойчиво просил сестру еще раз внимательно посмотреть, нет ли свободных танцев в ее бальной книжке. Варя с очаровательной улыбкой сожаления лишь качала головой – все танцы у нее были расписаны. Петр пригласил Леночку, но почти не помнил, как они двигались под звуки менуэта. Сразу по окончании танца он отвел девушку к Загряжской и уехал домой.
На следующий день ему принесли от Захари записку с приглашением. Петр поехал и с тех пор начал бывать у Новосильцевых почти ежедневно. Филипп Васильевич был ему рад, Варенька встречала счастливой улыбкой, а Захари многозначительно переглядывался с отцом – для бедной бесприданницы Вари князь Вадбольский был блестящей партией. В ее присутствии на Петра находил сладкий дурман. Позже в памяти совершенно не оставалось, о чем они говорили, только в ушах звучала музыка ее голоса, а перед глазами стояла ласковая улыбка.
Однажды князь приехал раньше обычного, дома были лишь Леночка и Филипп Васильевич. Леночка, не поднимая глаз, вежливо присела, Филипп Васильевич, по-родственному обняв гостя, усадил его в кресло.
– Варя с минуты на минуту будет, – сообщил он, – Катрин Хованская после завтрака заехала и увезла ее прокатиться.
– А вы, Елена Филипповна, отчего ж не поехали? – спросил князь у Леночки.
Она улыбнулась, и Петр отметил про себя, что Юрий Нелединский был прав – не будь постоянно рядом с Леной сестры, ослеплявшей всех своей красотой, ее можно было бы счесть очень даже хорошенькой.
– Варя с Катенькой еще в пансионе сдружились, – сказала она, – обе стихи пишут и рассказы, а теперь Юрий Александрович Нелединский подарил Кате книгу стихов Эвариста Парни, и они с Варей переводят их на русский язык. Все время спорят, как лучше, а я в их спорах буду лишняя, я не такая умная, как они.
Чувствовалось, что Леночка искренне гордится сестрой и ничуть не завидует ее уму и красоте. На лице Филиппа Васильевича появилось восторженное выражение.
– Скажу вам откровенно, Петр Сергеевич, Варя моя поразительными способностями и складом ума обладает, из всех моих детей…. А, вот и она!
Петр