Будущее. Владимир Юрьевич Василенко
из чистейшего эфира, но помешивать палкой не мешает. Что за… откуда это?.. Все пространство, все его содержимое, весь объем, оживая, двинулся еле по кругу, мимоходом разоблачая собственную до сих пор неподвижность. От сих пор – туманясь, пари́ло: в разрывах стояла земля в форме видений, перебиваемых мыслями, покрываемых перелесками комментариев, и ощущение той самой «палки», помешивающей, не походило на вестибулярный синдром – он успевал за вращением без последствий: в почтенном кругу за столом он (?), впервые и почти никто в этом обществе: «Мы не можем обедать. Я потерял тапочек». Вот каково, оказывается, его чувство тапочка… его чувство юмора, вот и его основа: оглупление ситуации, подталкивание к пропасти. Его не устраивает общая почва под ногами…
Обычный юмор – это неплохо, это хорошо, хоть и, оказывается, – весьма условно, летуче. Подвести к пропасти – все же иное дело. К абсурду. Почувствовать сбитость с толку свидетелей, их недовольство непониманием с параллельным заполнением пустоты этого непонимания превосходством над тобой… Никто не идет следом… Обычный юмор – неплохо. Лучший обычный – из фраз, начиная которые имеешь в виду одно, по их развитии понимаешь, что – другое, по завершении – третье. На ходу удивляясь себе, ловя вдогонку все эти самостоятельно возникающие повороты двусмысленностей, схожие с разворотами крупных кошек, приближающихся к петляющей добыче. Управляет – кто? Больше – добыча, главное – стартовать… И все же оглупление ситуации – круче, не снаружи, не на поверхности.
Все это в виде то ли леса, то ли озера, мелькавшего в разрывах (отблеск на темном мог бы прояснить, лес или озеро), отходило, освобождая простор внизу другому. Да и не чувствовалось уже, что – внизу. Области верха и низа перемешивались.
– Почему ты меня забрала?
Во внешности мы угадываем запах. На расстоянии.
– По одной простой причине.
– По одной?
Низ был теперь больше слева. Изо всех сил тяготения оставалась одна.
– Тебе же, наверное, нельзя. Если ты мне это дашь, освободишь это во мне, тебя накажут, – Валя лип к ней глазами.
– Почему ты так думаешь?
– Кто-то пускает в воду головастиков, кто-то головастик. Вода для них – разное.
– Разве ты не бредишь той, другой водой?
– Ты все же хочешь попробовать… Мне так и кажется, что с твоих уст готово слететь сейчас, что тебе разрешили…
– А с твоих?
– Если они слетят, они смогут без нас?
– И если пробовать, кто будет пробовать: они или мы?
– Мы с тобой безответственны?
– Абсолютно.
Домашняя коллекция ангелов
Приблизив глаза, на темном поле крыла можно было рассмотреть голубую в разводах сферу, ухитрявшуюся сохранять объем на плоскости. Сразу же начинало казаться: поверхность ее подвижна, едва угадываемое изменение теней… И тут же разглядывающий сомневался… Переводя взгляд с одного крыла на другое, наблюдатель как бы терял его из виду (взгляд? крыло?), как бы выходил за скобки, и то, что видел он выше скобок, выражалось фразой «наблюдатель