Беглая Русь. Владимир Аполлонович Владыкин
хозяйствования вести необходимо сегодня. Плохо, что вы это сами не понимаете, в следующий раз будьте добры докладывать и регистрировать, что прибавляется на подворье, – пространно заявил тот, довольно чеканным тоном.
– Ну, коли воля ваша, считайте! Но какая от этого выгода? – обречённо пожала она плечами, глядя на мужчину сомнительно.
– Прямая, мать, чтобы знали социалистический путь без уклона в частницу. И никаких там чрезвычайных отклонений от коллективного хозяйства к частнособственническому курсу! – сказав это, уполномоченный пошагал через двор, мимо сарая туда, где как paз начинался молоденький сад, а за ним был виден огород.
Записав в раскрытый блокнот пересчитанные саженцы, он бегло осмотрел белёные постройки подворья: сарай, хату, летнюю кухню, курник и в самом заду двора стога сена и соломы, сложенные умелой хозяйской рукой. И всё подворье удивляло ухоженностью и чистотой…
Вскоре уполномоченный, отвязав коня и взяв его под уздцы, пошёл с ним к следующему двору. А Серафима, конечно, ему соврала, когда сказала, что Семён якобы уехал в хутор Большой Мишкин, поэтому перекрестилась несколько раз за согрешение перед Богом. Тогда как на самом деле Семён с сыном Давыдом ушли с кирками и лопатами в каменку рубить ракушечник для затеваемой новостройки на краю посёлка, где накануне за несколько вечеров сделали разметку и выкопали под закладку фундамента траншею…
В посёлке Новая жизнь ещё только-только намечались создаваться молодые семьи, а их родители, вот как Семён, уже подумывали о стройке своим сыновьям жилья. Ещё Давыд не успел как следует освоиться на гражданке, как у Семёна забродила мысль заготовить стройматериалов на постройку хаты. Ведь всё равно рано или поздно сын надумает жениться. Тем не менее от задумки до воплощения прошло два месяца, когда Семён заговорил с Давыдом о волновавшем его, отца, замысле, поскольку он не надеялся, что сын этак самочинно, издалека, наводящими мыслями, заведёт с ним животрепещущий для него, Давыда, разговор. Но молодому, беспечному парню, видимо, практическая смекалка вовремя не доходит до ума, чтобы обдумать то, как удобней всего устроиться в жизни. И тогда Семён подошел к сыну со своим наставлением:
– Хочу с тобой, Давыд, обмозговать, как нам судьбу твою выгодней обыграть, – начал степенно Семён, поглаживая бороду натруженной ладонью. – Ты, поди, уже настоящий мужик, надысь туда-сюда и жениться захочешь! Так говорю? А нам, – сам скумекай, – в хате всем скопом жить будет дюже тесно. Я эвон, хорошо помню себя молодым, не успел подать голоса своему тятьке, что хочу жениться, как он мне: ставь избу, а потом решай что и как! Ведь у нас братьев и сестёр была – дюжина! Всем в избе трудно было разместиться своими семьями. И строили избы одна к другой…
– Батя, чего там зря балакать: надо так надо, я не гордый. Может, правда к осени женюсь, вот и хату зачнём ставить?
– Вот и хорошо, а скажи-ка лучше наперва, чью девку на примете держишь? –