Непокорные. Эмилия Харт
запертым, но, к ее радости, он легко открылся.
Она быстро перебрала содержимое. Отцовский кожаный портфель с гербом Эйрсов (тисненая золотом скопа); старые карманные часы с разбитым циферблатом; письма из банка; трубка… она уже начала думать, что Отец не запирает ящик, потому что в нем нет ничего важного, когда увидела перо.
Вайолет подумалось, что перо достаточно большое и могло принадлежать вороне. Или, может быть, галке?
Она осторожно достала его из ящика. Черное, как обсидиан, на свету перо переливалось синим. Оно было испещрено белыми пятнышками или, скорее, причудливым отсутствием цвета – как на незаконченной картине. Перо торчало из какой-то тряпочки. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это тонкий льняной платочек, изъеденный молью. В уголке темно-зелеными шелковыми нитками была вышита монограмма Э. В.
Сердце Вайолет подпрыгнуло. Э. В.
В – это Вейворд?
Смахнув пыль, Вайолет уловила слабый запах, исходящий от платочка, – запах чего-то легкого и цветочного. Лаванда. Едва уловимый, призрачный аромат, но его оказалось достаточно. Воспоминания мгновенно хлынули в мозг, как будто она прикоснулась к скрытому источнику. Ощущение, как ее обнимают теплые руки, как густая душистая завеса волос щекочет лицо. Тихая мелодия колыбельной, звук сердца, бьющегося над ухом.
Эти перо и платок…
Они принадлежали ее маме.
И Отец хранил их в своем столе как что-то важное. Особенное.
Перед ней возникла давняя фантазия о свадьбе родителей. Еще красивый Отец в светло-сером свадебном фраке. Мама – здесь Вайолет представляла девушку с круглыми щечками и острым подбородком, с черными струящимися волосами – улыбается и берет его за руку. Их лица светятся в лучах солнца, над головами кружатся лепестки.
Порой Вайолет гадала, способен ли Отец любить что-нибудь – кроме охоты и Империи, – но она знала, что Отец женился на ее матери вопреки воле умерших родителей и наперекор традициям. И все эти годы он хранил эти вещи, напоминавшие о ней. Она представила, как он сидит за столом, прижимая к носу этот платочек, прямо как Вайолет сейчас.
Может быть, в тот вечер она неправильно поняла его? Возможно, там они смогут что – то сделать, чтобы ты не стала такой же, как она. Казалось, эти слова сочатся ненавистью.
Возможно ли, что она ошиблась, что она заблуждается? При этой мысли сердце подпрыгнуло. Возможно, он любил ее мать очень сильно. А потом она умерла.
Вайолет почти пожалела его.
Она не знала, сколько времени простояла с этим кусочком ткани в руке, но в какой-то момент она осознала нечто странное.
Она могла слышать. Теперь – по-настоящему. Как будто тяжелые шторы, толстое оконное стекло и древние каменные стены исчезли. Она могла слышать, как трепещет крыльями воробей, взлетая с платана. Гортанный призыв канюка, зовущего подругу, кружащую высоко в небе. Полевую мышку, шуршащую в поисках пищи в кустах под окном.
Вайолет задумчиво посмотрела