Atom Dust: Что ждет нас на следующий день?. Роберт Андреевич Оболенский
придет время, я все расскажу, а пока нам надо убираться отсюда.
– Но…
– Как можно скорее! Пойдем, – а мысленно вновь вернулся к застывшей в сознание мысли: «Может быть, ты и не такой уж дурак, а если и так, то ты очень удачливый дурак. Ведь, если бы у тебя была возможность, ты поставил бы все фишки на то, что этот конвой шёл по твою душу. И что уж там гадать, буть уверен. Ты, Джимми, определенно в списке, и уж точно не в одном».
За углом, в тени деревьев
Прошли мимо полицейского участка, металлические ставни на окнах плотно прикрыты, а голубо-синие двери заперты. Складывалось ощущение, что служители правопорядка надёжно укрылись и выходить не планируют, или их и вовсе там нет.
Всё это вызывало острое, но неведомое чувство тревоги; Коган скривился – кольнуло сердце, а самое худшее не заставило себя долго ждать, когда они прошли мост, и уж виден был съезд. Чёрный столб дыма змейкой уходил в небо и был едва различим. Коган принюхался, посмотрел на открывшуюся картину и охнул. Копоть на стенах, да остовы сгоревших машин, что вереницей тянулись из жерла тоннеля.
– Джим, у нас все хорошо?
– Погоди, парень, – нервно бросил он в ответ, вытер ладонь о штанину, запустил пятерни в волосы, и, казалось, замер.
Но вдруг ухватил парня за руку и сорвался на север, к музею Джеки Робинсона. А как достигли угла, тяжело дыша, Джим прохрипел:
– Твою мать.
– Согласен, – поддержал Грейсон.
– Тоже это видишь? – с надеждой в голосе, спросил Джим.
– Не особо, но этот аромат сложно с чем-то спутать, – ответил Алан так буднично, словно всё это было уже не в новинку.
Поразительно, но в какой-то момент его осенило: «Ты можешь соглашаться или отрицать. Как ни поступи, от тебя мало что будет зависеть». Это заключило его в столь комфортный и плотный пузырь, что, даже понимая нынешнюю перспективу, он впервые за весь этот день по-настоящему расслабился. Подошел к Когану и спокойно сказал:
– Пойдем, глянем, что на этом въезде.
Минули сквер и долго стояли у вывески, что когда-то была окрашена в белый. Стены окружных домов в саже, дым валит плотными клубнями и даже сквозь одежду чувствуется жар.
– Плотно валит? – спросил парень.
– Неслабо, – ответил Джим, уперев руки в бока.
– Прям дневной свет, не иначе, – скривился в ухмылке Грейсон.
– Что? – сцепив руки на затылке, спросил Коган, провожая взглядом уходящую в небо надежду на короткий путь.
– Фильм говорю.
– Со Слаем что ли?
– Наверное, – помедлил Алан и нахмурился, припоминая, – Там взрыв запирает выживших в тоннеле Холланд. И только опальный герой способен их высвободить, – отчеканил он, словно скороговорку.
– Опальный? – прыснул со смеху Коган.
– А что?
– Звучит как-то… – помедлил, подбирая слова, – Как из учебника по истории кино.
– Я старался, – просиял Грейсон, доставая зажигалку, – Огня?
– Не