.
комната, выкрашенная ярко-белой глянцевой краской. Только пол был таким же, как в остальной больнице – серым и неприглядным. Но тоже чистым.
– Клади сюда, – показал Серго рукой на операционный стол, обитый светло-серой кожей.
Пеца положил старуху, мальчишка уместился рядом – эта лежанка оказалась пошире, чем койка в палате и отошёл в сторону.
Доктор уже сам пододвинул каталку, до того стоявшую у стены, переложил на неё мальчика, так что рука старухи, которая сжимала его руку, оказалась между двумя лежанками. Наклонился, вытащил из-под лежанки неглубокий тазик и подставил его прямо под рукой. Потом доктор вытянул из-под лежанки ремни и притянул старуху в ногах, поясе и чуть выше груди. Отдельно привязал свободную руку, а ту с которой предстояло работать, оставил свободной.
Потом доктор подошёл к шкафу, открыл матовые стеклянные дверцы и вытащил пилу с мелкими зубчиками. Развернулся и, на ходу проверяя подушечкой пальца её остроту, вернулся к столу.
– Может, лучше отрубить? – предложил Фома. –Топором хотя бы быстро: хрясь – и всё.
Доктор остановился, задумавшись на мгновение, после чего вернулся обратно к шкафу, положил пилу и достал большой топор с широким блестящим полотном и довольно короткой рукоятью, белой, матовой, шершавой, будто покрытой тонким слоем инея.
– Пожалуй, ты прав. Подтащи-ка ту стоечку, – кивнул он на конструкцию, похожую на столик, только очень высокую и с миниатюрной каменной столешницей.
Фома подвинул стойку так, что столешница оказалось под рукой, доктор подрегулировал высоту, и запястье старухи легло как раз на неё.
– Ну, всё готово, – проговорил доктор.
Потом он занёс топорик над головой, примерился и стремительно опустил.
Лезвие топора коснулось морщинистой кожи, во все стороны полетели капли крови… Доктор ойкнул, топорик отскочил, словно ударился о камень… Тело старухи выгнулось дугой, не выдержали ремни на груди и животе, лопнули и отлетели в стороны… Сама старуха завыла, захрипела, глаза её открылись и тут же лопнули, вены на руках и ногах вздулись, будто и они должны были треснуть и залить всё вокруг багровой пеленой… Громко, протяжно, не по-человечески застонал мальчишка, дёрнулся всем телом… Пальцы старухи на его руке разжались, он подскочил вверх и слетел с каталки, словно кто-то смахнул его ладонью, покатился к стене… Тело старухи расслабилось и опустилось на стол, безжизненное, высохшее, превратившееся в мумию…