Цвет ночи. Алла Грин
тишине, прерывающейся лишь скрипом паркета от наших шагов, хлопаньем маленьких белых крыльев и дыханиями: моего, Кинельгана, Яна и костомах, наводняющих коридоры.
Минуя зеркала, из отражения которых перед ужином вынырнула Барбара, напугав меня, я отметила, что теперь даже не съежилась, твердо осознавая, что мне уже ничто не угрожает. Да и на страх у меня не осталось сил.
Не слишком проворно переставляя ноги, я плелась за Яном. От физического изнурения, внезапно нахлынувшего на меня, просто не могла идти быстрее. На ум пришло, что скорее всего, мне удалось поспать лишь несколько часов и потому бодрость, которую я ощутила при пробуждении, так быстро иссякла.
Внезапно почувствовался толчок – пол под ногами покачнулся, словно замок настигло землетрясение. На несколько секунд у меня закружилась голова. Я ни то запуталась в полах платья, ни то споткнулась о ковер и чуть подалась вперед всем телом – рука Яна резко подхватила меня, поддерживая и помогая восстановить равновесие.
– Чем дольше ты пребываешь в нави, – сказал он, – тем сильнее тебе будет становиться хуже. Это место не для людей – оно поглощает резервы твоего организма.
Он коснулся моей ладони и уже не отпускал ее, и теперь наши плечи дотрагивались друг до друга, а пальцы переплетались. Подобная близость с ним стала для меня привычной за столько лет, и я не спешила отстраниться. Драконье тепло, исходящее от его кожи, окутывало меня, словно невидимое облако. Чувство спокойствия и уверенности разливалось по телу.
Вскоре мы очутились в месте, похожем на рабочий кабинет. В нем была приоткрыта дверь в соседнее помещение, напоминающее бывшие покои князя. Ян медленно подвел меня к темно-коричневому дивану, и пальцы дракона отпустили мои. Он велел присесть на старинную кожаную мебель, а сам замер напротив, стоя впритык, возвышаясь скалой, упершись взглядом в мое лицо.
Мы по-прежнему молчали. Я с любопытством смотрела на него снизу вверх. Точно не знала, зачем он меня сюда привел и не понимала, что выражают его глаза. Замечала только то, что его внимание привлекла моя царапина, протянутая красной воспаленной нитью по всей левой скуле. Иногда я забывала о ее наличии, иногда вспоминала, когда та начинала пульсировать, как сейчас. Когда Ян протянул ладонь и коснулся моей щеки, я вздрогнула от волны новой несильной боли.
Сощурив глаза, он нахмурился; его вид был немного сердитым.
Позади его спины вдруг послышался скрежет – Кинли взобрался на письменный стол и, поддевая носом оставленные там книги, принялся перемещать их, видимо, намереваясь, сбросить на пол.
Когда я снова перевела взгляд на Яна, то заметила, что он рассматривал мою шею. Оторвав указательный палец от царапины, он почти невесомо, едва касаясь кожи повел им словно по дорожке вниз, к подбородку. Затем его прикосновение принялось спускаться на шею и плавно скользнуло под волосы, отбросив их в сторону. И я догадалась, что там, похоже, проявился еще один из синяков. Вероятно его очертания