Интеллигент. Сергей Николаевич Тихорадов
3. Будь симметричен.
О том, что пришлют экспериментальный отряд из Москвы, поговаривали давно. Мы ждали, что пригонят настоящих, в отличие от меня, головастиков испытывать новое оружие, и какое-то количество бойцов к ним прикомандируют. Якобы, такая делегация уже была на левом фланге, и участникам эксперимента сразу же госнаграды, хорошие премиальные, и в отпуск на две недели. Оружие испытывали, разумеется, психотронное.
– Прибыли, короче, на двух машинах серебристого цвета, короче: на одной излучатель, как спутниковая тарелка, короче, другая машина типа штабная – внутри одни экраны, понял, короче? И головастики вдоль бортов сидят, короче, смотрят на экраны большими очками, по клавишам шлепают, короче. Короче, наука! Понял?
– И ты это сам видел, короче?
– Не, сам не видел, пацаны из второй роты видели, они врать не станут, короче.
Я на такие разговоры выработал разумную, на мой взгляд, реакцию: тихонько отходил в сторону, короче.
К наградам я не тянусь, зарплаты хватает, а в отпуск мне некуда, разве что к родителям. Меня дома даже кошка не ждет, потому что ее у меня нет. Квартира есть, а кошки нет. Государство коммуналку на себя взяло, так пусть оно на себя и экспериментаторов из Москвы берет. А то, ходили еще слухи, что к медалям и отпуску прилагалась преждевременная седина, а к ней бессонные ночи и подписка о неразглашении. И руки у тебя потом так дрожат, что вообще непонятно – твоя подпись там, или не твоя.
Но, чего уж там, именно эти ребятишки появились ой как вовремя. Спасибо Москве и его товарищам, что нас вытащили. Здесь лучше, чем в том блиндаже.
– Кстати, это что? – спросил я, – Летающий остров Лапута?
Спрашивать было не у кого, на самом деле. Это я спросил, чтобы голос живой услышать. Я был один в приемном покое.
Конечно, это не был приемный покой. Это был шлюз, тамбур, или прихожая, кому как нравится. Домашним уютом здесь и не пахло, так что, пожалуй, шлюз. Абсолютно металлическое помещение три на три метра, и в высоту всего два, не распрыгаешься. Взгляд уставал фиксировать тесноту помещения. Зато пол рифленый, как лист алюминия в нашем пикапе, только черный. Стены шероховатые, стальные или титановые, это если про цвет. А на ощупь – пластмасса, теплая, приятная. Низкий потолок был такого же оттенка, и, скорее всего, из того же материала. Индустриальный пейзаж, скупой, лаконичный, практичный – пол и стены легко отмывать от крови. И даже до потолка можно достать тряпкой. Мне доводилось отмывать кровь. Я интеллигент: для меня важно, чтобы все было легкодоступно, у меня вообще руки маленькие. У меня даже чётки маленькие, с крохотными узелками, настолько маленькими, что их приходилось подтягивать маленькими пальцами, а не грамотно двигать вперед большим. Я не печалился, потому что большой палец – это эго.
Чего только не лезет в голову в этом шлюзе, или в склепе.
Голова болела. Я знаю, что в черепе нет нервных окончаний и в голове болеть нечему – но моя болела. В ней что-то постукивало, потрескивало и гудело. И слева, в районе виска, кто-то давил деревяшкой,