Интеллигент. Сергей Николаевич Тихорадов
так безопаснее.
– Как хочешь, – пожал я плечами, – Мне тоже так привычнее.
Потом я вежливо обошел автомат, постаравшись через него не переступить. Оставайся лежать, старина. Старых друзей мы уважаем, но не настолько, чтобы тащить в ремонт такого истерзанного. Отгулял, так отгулял, Родина новый выдаст. В голове продолжало стучать и попискивать, а слева в виске все так же торчала застрявшая бита. Вроде же выскочила была, и снова тут, что ли?
– Больно? – спросил Радий, внимательно наблюдавший за мной.
– Да так, – отмахнулся я, – Бревном по голове получил. Это что, вот у одного моего товарища в ретикулярной формации застрял снаряд, так всей ротой тащили, еле вытащили.
– Через ухо надо было тащить, – совершенно серьезно сказал Радий, – Вы ведь, наверное, через нос?
Ах ты, шельмец этакий, подумал я. Хоть бы бровью повел, артист.
– Через нос, – признался я, – У него в ушах гранаты торчали, «морковки».
– Ага, – понимающе кивнул Радий, – Тогда да, тогда только через нос. Но в следующий раз обязательно попробуйте.
– Типун тебе, – посулил я, – Какой еще следующий раз…
Ладно, артист, поглядим еще, кто кого. На каждого артиста найдется свой интеллигент.
На физиономии Радия ничего не отображалось, чувствовался класс игры. Я всегда говорил, что московские головастики не только в науку умеют, они вообще люди развитые. Могут и сценку разыграть, Смоктуновский отдыхает. Странное выражение, кстати: почему кто-то должен отдыхать, наблюдая класс? Я бы, например, позволил себе громкое восхищение, а это не совсем отдых, мимика ведь напрягается. Отдых, в моем понимании, это лежать и…
– Вы меня слышите? – поинтересовался Радий.
– Слышу, – вернулся я в реальность, – Выпадаю как-то, плывет в голове всякое. Я же говорил, бревном прилетело.
– Посмотрим, – пообещал избавление от бревна Радий, – Идем? Можете идти?
– Еще раз «выкнешь», понесешь меня на себе, – пообещал я в свою очередь.
– Нет уж, – произнес Радий свое любимое, – Сам давай, можешь ведь, я вижу.
Он повернулся к двери, и та послушно уехала в стенку. Интересно, а где здесь видеокамера, подумал я. Или у Радия в кармане пультик, тоже возможно. Всякие мелкие вопросы отвлекают от боли, это я про себя уже знал. Потому что, когда приходит ответ, он приходит вместе с братьями своими эндорфинами, делающими тебе приятно.
Вслед за Радием я шагнул в дверь, и оказался в очень тесном проходе. Шагни я чуть размашистее, вляпался бы в стенку, до которой было меньше метра. Она была приятно желтая, и этот оттенок я любил: это был этакий рабочий желтый, которым иногда красят внутренние помещения боевых кораблей.
Сие меня успокоило, и даже висок на секунду затих. Я глянул вниз – бревно не отвалилось мне прямо на ноги? Пошевелил пальцами ног, ощутив изнутри ботинки и мокрые, как трава, носки. Надеюсь, это не кровь, а всего лишь блиндажная мокрота, жижа земная. Хорошо хоть, желтизна стен узнаваема и приятна. И вообще, в проходе, в коридорчике этом,