Инстинкт свободы, или Анатомия предательства. Страшный роман о страшном 1991-м годе. Александр Леонидов (Филиппов)
словно на пляже загорал. Дарлаг – Нишаны в мгновение ока из туристической достопримечательности превратился в смертельнрую ловушку. Стал крысоловкой и приводной механизм её был уже приведен в действие.
Пума высунулась из-за уступа и пальнула из пляшущего в её руке «макарушки». Пуля, как ни странно, поразила одного корейца, отлетевшего шаг назад и рухнувшего тряпичным кулем.
– Что бы ни делала моя Азя – говорил о Бековой в детстве её любящий папа – Она всегда делает это хорошо!
К стрельбе тоже относится, хоть она и аудитор, а не снайпер…
Остальные атакующие осыпали Еву целым градом разрывных, шрапнельных пулек, поражавших не только прямо, но и с рикошетов. От которых Пума дернулась и осела наземь, натужно шлифуя ладонью шершавую базальтовую, искрящую от пыльно «клюющих» камень пуль, скалу.
И тут пришел звездный час Октавы Орлаева. В момент у него в голове возник план, как задержать нападающих. Идиотский, как и все планы Октавы. За то его потом и ценили, пуская в дело, когда у умных людей предложения заканчивались…
Орлаев отнял у раненой Пумы её оружие и прицельно пальнул в бензобак ближайших, покорёженных милицейских «жигулей». Промазал, пальнул ещё раз.
– Что ты делаешь?! – недоумевала Инга, пытавшаяся перевязать открытые раны потерявшего сознание Кравино.
– Сейчас увидишь…
И она увидела…
С чудовищным, закладывающим уши грохотом, взорвался бензобак и машину разом охватило испепеляющее облако багрово-голубеющей, бензиновой плазмы. Благодаря этому огненная стена отделила маленькую нишу в скале от банды террористов, рассекла пространство «узкого места» на автономные отсеки.
– Мы зажаримся тут! – всхлипнула Князева, не переставая производить свои санитарные упражнения с «Колуном».
– Мы выиграем пять минут…
Пространство и без того знойного горного лета стремительно раскалялось, как в духовке. Пламя огромного автомобильного факела дышало липким жаром в лица, опаливало ресницы, роняло пылающие капли-искры на одежду.
– Закрой лицо кителем! – заорал Орлаев на Ингу – Дура! Закрой лицо и волосы…
Нечем стало дышать. Нефтяная копоть садилась на лицо. Воздух обжигал легкие и тело плавилось будто бы парафином, каким-то белым и густым потом. Кожа краснела и начинала зудеть. Вспыхнувшие волосы Пумы Орлаев едва успел затушить, захлопать на её безвольно поникшей голове. И порадовался, что девка стрижена «под солдатика»…
Но в то же время огненная стена снаружи скальной ниши не давала убийцам ни подойти к жертвам, ни попросту увидеть, прицельно выстрелить в них. Впрочем, работу убийц выполнял за них адский, геенообразный огонь, казавшийся вырванной из подземелий душой преисподней…
***
Они не сгорели тогда, что может быть (думал потом Октава) и не к лучшему было… Пылавшая машина поникла быстро – 10 минут 50 секунд, но и до того