Приключения Оливера Твиста. Чарльз Диккенс
словам. – Делай все, что они тебе укажут, и слушай их советов, особенно Доджера, мой милый! Он будет когда-нибудь великим человеком и тебя сделает таким же, если ты позволишь ему руководить собой. А что, голубчик, не висит ли мой носовой платок из кармана? – спросил еврей.
– Да, сэр! – ответил Оливер.
– Попробуй-ка его вытащить так, чтобы я не почувствовал этого; ты видел ведь, как они это делали, когда мы играли утром.
Оливер придержал дно кармана одной рукой, как это делал Доджер, а другой осторожно вытащил платок.
– Вытащил? – воскликнул еврей.
– Вот он, сэр!
– Ловкий же ты мальчик, мой милый, – весело сказал еврей, одобрительно гладя Оливера по голове. – Я еще не видел такого способного мальчика. Вот тебе шиллинг. Если ты и впредь будешь так делать, то из тебя выйдет величайший человек в мире. А теперь иди сюда, я хочу показать тебе, как надо выводить метки с платков.
Оливер никак не мог понять, какое отношение имеет карман старого джентльмена к тому, что он сделается великим человеком. Но подумав, что еврей его хозяин и, следовательно, должен все это знать лучше, поспешно последовал за ним к столу и скоро совершенно углубился в свое новое занятие.
Глава 10. Оливер ближе знакомится с характером своих новых товарищей и приобретает опыт весьма дорогой ценой
Несколько дней подряд Оливер не выходил из комнаты еврея, и все это время выводил метки с носовых платков, которых за эти дни принесли очень много; иногда он даже принимал участие в вышеописанной игре, которой еврей и два мальчика забавлялись каждое утро. В конце концов он стал томиться отсутствием свежего воздуха и при всяком удобном случае просил еврея разрешить ему пойти на работу вместе с двумя товарищами.
Оливер страшно волновался и не мог дождаться, когда наконец и он примет участие в работе, особенно видя, как строг и взыскателен был еврей. Если Доджер или Чарли Бетс осмеливались прийти вечером с пустыми руками, он сейчас же делал им выговор, упрекая их в лени и нерадивости, а в некоторых случаях даже отсылал их спать без ужина. Однажды он так рассердился на них, что спустил обоих с лестницы. Но обычно он почти не прибегал к такому внушению добродетельных принципов.
В одно прекрасное утро Оливер получил наконец позволение, которого так долго жаждал. Работы с платками совсем не было в течение двух-трех дней, и обед оказался очень скудный. Надо полагать, что старый еврей имел свои причины, давая такое разрешение; как бы там ни было, но он позволил Оливеру идти, поручив его надзору Чарли Бетса и Доджера.
Три мальчика вышли вместе; Доджер с завернутыми кверху рукавами сюртука и в нахлобученной шляпе, Бетс с заложенными в карманы руками, и между ними Оливер, который никак не мог понять, куда это они идут, и какому ремеслу он учится.
Шли они очень медленно, еле передвигая ноги, и Оливер начал уже думать, что товарищи его сговорились надуть старого джентльмена и совсем не намерены работать. Его поразили, кроме