Духовные корни. Ульф Экман
мысли, среди которых и радикально эгоистичный гедонизм, и анархический нигилизм, и попытки создать общественно полезную философию, в рамках которой люди солидарно и альтруистично созидают максимальное благополучие, сводя страдания к минимуму. Независимо от того, какому из этих философских направлений отдано предпочтение, в их основе заложена мысль о том, что наша жизнь на земле – единственная, и подлинный смысл ее в достижении счастья (даже если «счастье» определяется по-разному).
Возможно, ничто в наше время не нанесло так много вреда человечеству, чем такие рассуждения, так как именно они сузили перспективу бытия до сугубо земной, зачастую исключительно материалистической. Именно на них зиждется все возрастающее противостояние и презрение секуляризованного общества к христианской вере. Веру все больше и больше изображают как фактор препятствия на пути к земному счастью. Начиная с рождения «проекта модерна», особенно в эпоху Просвещения, перспектива человечества была радикально изменена, опущена с небес на землю, переведена из вечности в настоящий момент. Поэтому становится весьма интересно, а порой и страшно читать мирские исторические книги, где описывается Cредневековье и античные времена (особенно христианские античные времена). Христианство представляется как опасность для человечества, как бремя, которое в конце концов свергается им. Хотя люди и признают, что христианская вера являлась в определенном смысле носителем культуры, это признание почти всегда сопровождается упоминанием о ее препятствовании прогрессу. Ее законы и предписания, ее послушание откровению и Писанию с его учениями и моралью, ее иерархия – все представляется вредным для человека и прогресса и, следовательно, образует препятствие на пути к максимальному земному счастью.
Человеческий прогресс, который многие описывают как процесс, с которым конфликтует Церковь, заключался не только в расширении территории обитания и росте торговли, приведших к увеличению благосостояния и техническим изобретениям. Прежде всего он состоял в новой философской позиции, которая заменила собой старое христианское богословие и его взгляд на Церковь с ее авторитетом и влиянием на человеческую жизнь и совесть. История богословия и история философии, исходящие из двух противоположных предпосылок, ведут непримиримую борьбу. Конечно же, существует огромный спектр нюансов, и, разумеется, вышесказанное может показаться утрированным и упрощенным утверждением, но мне все-таки кажется, что, по сути, все сводится к этому вопросу. Я не имею в виду, что в Церкви все правильно, а в мире все неверно. Разумеется, это не так, да и вряд ли найдутся люди, придерживающиеся такого мнения. Однако основное противоречие вызвано фундаментальными различиями этих двух систем мысли по отношению к существованию человека, к смыслу его жизни и его конечной цели.
Сегодня всем, и прежде всего кругам, относящим себя к пробуждению, важно всерьез задуматься над тем, какие скрытые течения