Похвалы из-за грани (цы). Татьяна Ретивова
я всегда должна быть везде
Одновременно. Безумный макао!
Исходит из алого рта, обрамленного
Усатой чернотой меха твоего.
И вот собравшись наконец
Под твоим напутствующим взором
Я с тобой каждый будний день прощаюсь
На одну твою неделю. В выходные
Твои попытки продлить рутину
Заканчиваются тапкою по башке.
Убедившись, что провожать нет
Смысла, ты смиряешься, расстилаешься
В длину вдоль изголовья нашего.
Весь день тебе снятся рыбы,
Сонные, толстые сомы в проруби.
Вторая полукровка, серая, без
Ымянная киска, твоя племянница.
Ты помогал принимать
Роды у Дуньки. Их было
Трое, серая, первая, от потомка
Чеширского кота. Второй, твой
Чёрный плод катавасии ночной.
Третья трёхцветная ничья.
Мы их не называли, а отдавали.
Серую я прятала в ведре. Кис-
Кис с приплюснутым носиком,
Розовыми пятками, вся в дымке.
Ты с ними ложился к Дуньке,
Припадал к соскам. По тебе
Они бегали, как по Арарату древнему.
Лениво присматриваясь за ними,
Ты облизывался и засыпал носом
Уткнувшись в Дуню. Она смирялась
Пока лапу не раздавила машина,
Во время её редких вылазок
На свободу. После реабилитации
Дунька сбежала навсегда. С тех пор
Я вас научила друг друга
Искать, находить, приводить.
Серая претендует на происхождение
От кошек Марии Антуанэтты, кот. их отправила
На корабле в новый свет, в предвкушении
Революции. Их привезли, свели
С туземцами дикими, и voila,
Полукровка моя с аристократическими
Замашками. Инстинкт всё просится
Наружу, половить пузырьки в луже,
Белку за хвост притащить, чайку
Подразнить рыбой свежей.
Но осанка, о осанка, как будто
Не в бело-мусорских дворах
Была зачата, а в персидских,
Ради развлечения султана.
Тебе особенно не нравится
Слово нельзя, понимаешь его
Как некий ахтунг германский.
И всякий раз отворачиваешься
С презрением, брезгливо усами
Задев руку, кормящую тебя.
Треугольником мы парим из
Скандинавских былин в
Египетские, приземлившись
Мы откапываем в песках
Мираж храма Баст, богини
Котов. В нашей общей типо
Графии пространство замыкается
Воображением кошачьего хвоста.
Египетскую марку поменяв на
Питерскую, мы как вкопанные
Срастаемся с булыжником,
Два сфинкса с лицом Аменхотепа II,
А между ними каменная скифская баба.
Ангелу-хранителю
Ты в горнице бывало осенял
Меня крестным знамением.
Излучение света исходило
Спиралью,