Учение о категориях. Том первый. Категории чувственности. Эдуард фон Гартман
надиндивидуальны по своему происхождению, даже если они принадлежат к этой надындивидуальной группе функций как конкретные функции; врожденной может быть только большая или меньшая восприимчивость центральных органов для восприятия этих функций, образующих ощущения. Но мы также не можем приписать категориальным функциям бытие-в-себе в смысле предсуществующих форм, которые были бы готовы в абсолютном духе; скорее, они в каждом случае являются логическими определениями ad hoc, которые только формально едины, поскольку логическое сохраняет свое тождество с самим собой и должно приходить к тем же логическим определениям по тем же поводам. Категории – это не мета-флАйфические ящики абсолютного разума, а логические самодифференциации логического определения; логическое определение, однако, само является функцией логического или абсолютного разума, так что категории устанавливаются только при бессознательной функции и вместе с ней, а не являются ее prius.
В сфере объективно-реального бытия категориальные функции могут быть пресуппозиционированы лишь постольку, поскольку, с одной стороны, объективно-реальное бытие является стоянием в отношениях, а с другой стороны, содержание этих отношений логически определено. И то, и другое имеет место только в том случае, если динамическая теория материи является единственно верной, исключая все материальное бытие, и если законы динамических отношений определяются логически как таковые. В метафизической сфере действительность категорий также распространяется лишь в той мере, в какой отношения устанавливаются логическим путем. —
После того как греческие философы вплоть до Платона вели более осторожные поиски категорий, вероятно, именно в ближайшей школе Платона впервые были установлены десять категорий, которые Аристотель принял и использовал как найденные и впоследствии изложенные в его псевдоаристотелевском трактате о категориях. Аристотель еще не смог установить четкую связь между четырьмя принципами, которые он добавил своими собственными средствами, и этими категориями. Затем стоики попытались упростить так называемые аристотелевские категории, а Плотин подверг их резкой критике и ограничил их феноменальной сферой. Плотин попытался установить более высокие категории для метафизической сферы, следуя платоновским ориентирам; в частности, он боролся за категорию абсолютной субстанции, для которой у него не было подходящего обозначения. Только Спинозе удалось отвести категории субстанциальности высшее и, как нам представляется, окончательное место в системе категорий. Английские и шотландские философы разрушили категории с помощью эмпирической критики, что было совершенно правильно по сравнению с привычным до сих пор взглядом на них как на (X) сознательные понятия, но, конечно, это привело лишь к агностицизму, то есть к банкротству познания.
Тем временем Лейбниц открыл путь к лучшему пониманию