Учение о категориях. Том первый. Категории чувственности. Эдуард фон Гартман
теория категорий строится так же индуктивно, как и все остальные части моей системы, и в той мере, в какой она приходит к метафизическим положениям, это отнюдь не предпосылки дедукции, а конечные результаты индукции. Мой счет везде опирается на данное содержание сознания и его эпистемологический анализ; везде только логические функции, которыми он оперирует и в ткань которых эпистемологический анализ растворяет данное содержание сознания. Нелогичное не привносится из метафизических предпосылок, а просто вытекает из самого анализа как последний логически неразрешимый остаток. Если «материю чувств» Канта, к которой формы восприятия и мышления Канта находят свое формативное синтетическое применение, подвергнуть дальнейшему анализу, как это сделано в первом разделе этой книги, то она тоже оказывается продуктом логических синтезов, в результате которых возникает качество; но, со своей стороны, категориальные функции, формирующие качество, в конечном счете оперируют бескачественными чувствами удовольствия и неудовольствия, в которых нельзя обнаружить никакого логического влияния, кроме закономерно определенной интенсивности чувства. Интенсивность как таковая, т.е. вне ее законного определения, с другой стороны, уже не является ничем логическим, как и неопределенная временность. Таким образом, анализ дошел до нелогичного, к которому применимы все логические категориальные функции. Бескачественная и количественно неопределенная интенсивность чувства, однако, должна быть понята только как аффект воли, то есть как субъективное преобразование столь же нелогичной интенсивности воли, а неопределенная временность – только как форма воли, задающей процесс, так что оба нелогичных остатка эпистемологического анализа индуктивно указывают обратно на нелогичную волю как на свое глубинное основание.
Я не скрываю, что лично для меня главным объектом интереса в этой работе с категориями является метафизика; но поскольку метафизическая значимость категорий возникает только в результате их значимости в феноменальном мире, акцент в работе сделан на восхождении на вершину. Из этого восхождения основная часть посвящена эпистемологии, в то время как натурфилософия занимает более широкое пространство лишь в нескольких главах и иногда несколько отступает в сторону психологии.
(XIV) Для чтения желательно знание моего эссе «Das Grundproblem der Erkenntnistheorie», которое является, так сказать, эпистемологическим введением в эту теорию категорий. Хотя эпистемологические разделы последней также вносят много материала в точное обоснование основного эпистемологического взгляда, изложенного в ней, они в основном дополняют его, расширяя и продолжая.
Поэтому эту «теорию категорий» нельзя назвать «беспредпосылочной», поскольку она предполагает обоснование моей позиции по фундаментальной проблеме эпистемологии и опирается на заложенный в ней фундамент. Однако эта «предпосылка»