Жизнь, которая словно навечно. Анастасия Рубанова
с порцией для дочурки.
– Нет, спасибо, – на удивление себе, Катерина смогла скривить губы в нечто, издали напоминающее улыбку. Еда девушку по-прежнему не привлекала, и закрывая незаданный вопрос матери, она дополнила: – Мой организм еще не проснулся.
Мистер Рудковски тем временем уплетал щедрую порцию жирных блинов, злясь, что от него стремглав убегает сметана. Какое расточительство! Пустая трата калорий!
Мелания же ковыряла малюсенький блинчик, который мама облагородила клубничным вареньем. Элеонора аккуратно расположила на нем две ягодки, нарисовав «личику» глазки, а затем, словно художник, – на вид небрежным, в действительности точно измеренным взмахом кисти – добавила ему сладенький ротик из клубничной юшки.
Опустив глаза, Катерина бесшумно отодвинула стул и подсела к семье. В движениях читалось желание остаться незамеченной. С минуту девушка молча смотрела на поглощенных процессом едоков, между делом отнекиваясь от попыток матери склонить ее к завтраку.
– Мам, а почему мы перестали общаться с Агатой?
Внезапный вопрос взбаламутил ту осевшую на дно размеренность, с какой родители девушки предавались кушанью. Ил поднялся с самых темных глубин, и мистер Рудковски от неожиданности подавился. Элеонора же, научившаяся приспосабливать чувства под окружающих, тем не менее не умела скрывать их, случись потрясение. Эта реакция смутила девушку, но отступать Катерина не думала и не желала.
– Так что? – напомнила о вопросе Рудковски. В ответ последовали рычание отца и нечленораздельные звуки матери.
– А кто такая Агата? – все трое резко повернулись к проявившему справедливое любопытство ребенку.
Агата Бристоль – так звали мать Элеоноры. Катерине исполнился двадцать один год, однако на момент, когда внучка сидела на коленях у бабушки в последний раз, возраст ее равнялся теперешнему Мелании. Младшая дочь Рудковски не то чтобы не застала присутствия Агаты в жизни семьи, девочка не подозревала о самом существовании. Обсуждение миссис Бристоль принадлежало в семье к числу многочисленных табу, обозначенных Джозефом. И женщины – Элеонора и Катерина – свято блюли установленный им порядок.
Причина разобщения кланов заключалась в следующем. Элеонора Рудковски, урожденная Бристоль, являлась дочерью крупных торговцев, сколотивших за несколько лет приличное состояние. После смерти отца – его сразил беспутный образ жизни, который он мог без ужимок себе позволить и который наградил его заболеванием нескольких органов сразу, – Агате пришлось серьезно потрудиться, чтобы покрыть долги, остановить утечку скопленного богатства и приумножить состояние, оставленное покойным мужем, более чем в три раза. Познавшая изнурительный труд и бедность, женщина не желала сходной судьбы для единственной дочери. А потому, когда девушка объявила ей о помолвке с Джозефом – сыном бедных, бесперспективных рыбаков, возмущению миссис Бристоль не было предела.
Во-первых, замужеством дочь