Мастерская: Галерея спящих. Бахор Рафиков
Чем еще здесь заниматься, если не музыкой? Смотреть в стену? Я предложил идею получше, и ее охотно подхватили. Только представь – у тебя есть двадцать четыре часа в сутки, чтобы практиковаться в игре на музыкальном инструменте. Неудивительно, что большинство из них уже довольно сносно бренчат…
– Я не верю, что им это действительно интересно.
– А зря. Если перед тобой встанет выбор, как провести следующий день, то что ты выберешь? Пролежать до вечера на койке или сделать себя чуточку лучше? Пребывать под гнетом тюремной тишины и проходящей мимо жизни или же окунуться в сладостные звуки…
– Все, все, не начинай, я тебя понял, – поспешно проговорил Франц, улыбнувшись. – Просто все это как-то… невероятно.
– О, нет, друг мой, невероятно то, что, в случае успеха, наш тюремный оркестр даст свой первый концерт в одном из домов для детей-сирот. Да-да, не смотри на меня так… я знаю, что эта идея встретит волну критики со стороны большинства людей. Но, только подумай… если все-таки у нас все получится… люди поймут, что и среди заключенных есть добрые люди, заслуживающие того, чтобы иметь возможность подарить хорошее другим. Путь к искуплению начинается с первого доброго дела.
– Антуан, я все понимаю. Но там, за этой дверью, сидят убийцы, насильники и воры. Это безумие – позволить им покинуть тюрьму даже на несколько часов, чтобы провести какой-то сомнительный концерт! А если что-то пойдет не так?
– А ты представил, что мы будем бегать в толпе детей без наручников и играть с ними в прятки? Франц, там будет куча охраны. И, раз на то пошло, я один из них. Я – убийца. Но ты прекрасно знаешь, что я никогда не причиню вреда маленьким беззащитным детям.
Франц потупился.
– Конечно, знаю. Ты вообще не должен был оказаться здесь. Это все моя вина.
– Ты опять за свое…
– Я никогда не прощу себя! Развро нужен был я, а не ты. Из-за меня ты совершил убийство и сидишь теперь здесь.
– Франц, я уже неоднократно говорил тебе это и скажу снова: это был мой выбор. Ты здесь ни при чем. Я должен нести ответственность за свои деяния.
Франц хотел было возразить, но Антуан прервал его:
– У нас мало времени, помнишь? Лучше скажи мне, как там Александэр.
– Весь в заботах о своей предстоящей выставке. Смазывает чем-то свои картины, чтобы лучше блестели, рисует новые. В мастерской уже нет свободного места: все стены обвешаны его работами, посередине комнаты стоит стремянка, чтобы он мог рисовать на потолке – так, видите ли, у него открывается новое видение на свои рисунки…
– Представляю, как он волнуется, – с улыбкой покачал головой Антуан. – Про Веронику спрашивать не буду – она была здесь всего день назад. И, знаешь, то, что она мне рассказала, заставило меня серьезно волноваться за тебя.
– О, нет, и ты знаешь об этом…
– Курьер Федор? Знаешь, за всю свою жизнь я еще так не хохотал. Меня даже хотели увести в медпункт и дать успокоительного.