Ожерелье для Эдит. Ирина Амраху
хотя бы обнаружить SMS-ку в мобильнике. Но мой ящик сто лет как пуст, а телефон пора отключить за ненадобностью. А вот написать обычное письмо Антону и в голову никогда не придёт. Я ещё раз прочитала стихотворение и задумалась уже над тем, кто был возлюбленным Эдит. Интересно было бы узнать, как они познакомились и почему расстались? Написал ли он ей потом? Получила ли она всё-таки это письмо?
На улице заструился дождь, и стало темно читать. Я потянулась, чтобы включить ночник и увидела, что отец всё ещё стоит у кровати и смотрит на меня. Ну и терпение! Мне бы столько. А он тут же быстро заговорил:
– Даша, так нельзя больше. Скажи мне хоть слово.
Нецензурное? Подожди, всё ещё впереди.
Я гашу свет и ложусь, укрывшись с головой. По тихому звуку я определяю, что отец ушёл, а потом чувствую вкрадчивое движение. Я высовываюсь наружу. Мокрый кот сидит на подоконнике.
«Я посплю здесь? А то дождь…»
– Спи, – охотно разрешаю я. – Ложись ко мне, хоть на ноги. Я всё равно их не чувствую.
«А мне тоже всё равно. Лишь бы тепло было».
Довольные друг другом, мы устраиваемся. Кот ложится на стерильно чистое одеяло и засыпает. И хотя я не ощущаю ничего, мне очень тепло.
Глава четвёртая
Утром кота и след простыл, осталось лишь грязное пятно на белье. Его сокрушённо рассматривает склонившаяся над кроватью Ольга Петровна. Она как раз принесла всё для умывания, но даже забыла подать мне зубную щётку.
– Опять кот побывал?
Я киваю. Она безо всякого раздражения снимает грязный пододеяльник и напяливает на одеяло чистый. А ведь только вчера бельё поменяла! Я на её месте устроила бы скандал.
– А почему вы не ругаете меня?
Она на секунду прерывает свой таинственный мыслительный процесс и отвечает:
– А чего ругаться-то? Всякое бывает.
– Бывает.
– Тебе с котом, поди, веселее?
– Веселее.
– Ну вот. А постирать недолго. У вас машинка хорошая.
– Спасибо. – Это я, между прочим, говорю ей впервые.
– На здоровье. – Она выходит, а я вдруг говорю себе, что не буду, так и быть, сильно доставать её.
После того, как я узнала, что стала инвалидом, после маминой смерти, после предательства друзей и Антона, я сделалась запрограммированной на злость. Я возненавидела отца, одноклассников, учителей, своего бывшего мальчика и тех, кто был со мной в метро, потому что они являлись напоминанием ужаса и несчастья, произошедших со мной. Ни за что на свете я не стала бы с ними общаться. И только Ольгу Петровну я не замечала совсем, а пакостила ей от скуки. А ещё чтобы через неё насолить отцу. Когда она выходила от меня, я о ней тут же забывала. Но вот явился кот, уронил на меня книжку, и я узнала об Эдит Сёдергран, которая давно умерла. И я немножко по-другому взглянула на Ольгу Петровну, которая жива и находится со мной всё это время, пока я лежу, как бревно. Кстати, а где похоронена Эдит? Сейчас посмотрю. Посёлок Рощино, бывший Райволе. Это же недалеко от Питера! Сейчас возьму карту и… Стоп, а как я её возьму?
– Ольга