Дом пламенных клятв. Оливия Вильденштейн
зла, но по сравнению с Мериам эти два фейри – мальчишки-послушники.
– Я хотела не заманить свою дочь в ловушку, а помочь ей.
Я фыркаю. Неужели она действительно ждет, что я поверю в эту несусветную чушь? Должно быть, ей мозг разъело золото.
– Я понимаю, ты не веришь. Все же я изолировала свой народ, бросила родную дочь, отдала чужую магию и выдала секреты, которые положили конец правлению великого короля и посадили на трон подлого.
Ее ярко-розовые глаза, точь-в-точь такого же цвета, как залитая солнцем чешуя Минимуса, полны решимости, которая скорее тревожит, чем ободряет.
– Меня за это покарали, но вместе с тем покарали весь мир. Да, я заслужила свое проклятие, но твоя пара, мама, отец, шаббины – никто из них не заслужил страданий, которые я на них навлекла.
Ее речь настолько страстная, что Данте хмурится.
– Двадцать три года назад я не сумела все исправить. Я не сумела дать дочери шанс покончить со мной. Я устала терпеть неудачи, Фэллон, дорогая. Но чтобы добиться успеха, мне нужна ты.
Она просит меня… она просит меня ее убить? Неужели существует некая лазейка: например, если оборвать ее жизнь с помощью магии, то это не затронет мою? Поэтому она высвобождает мою магию? Ну, я всеми руками за смерть. Она бы решила многие проблемы.
Данте что-то бормочет Юстусу о времени. Пользуясь тем, что он отвлекся, я шепчу:
– Разве твоя смерть не повлечет мою?
– Повлечет. – Она улыбается, и изгиб ее губ наполнен такой меланхолией, что сердце екает. Правильно ли я истолковала ее слова?
Убьет ли она теперь меня?
Она проводит большим пальцем по моим губам, окрашивая их в малиновый.
– В тот день в Святом Храме, в день, когда моя дочь должна была покончить с моей жизнью, она лишь взглянула на меня на мгновение и произнесла то заклинание, которое связало наши жизни воедино. Наши три жизни. Так что, если ты убьешь меня, ты убьешь и ее.
Глава 11
Желудок скручивается и стягивается, пока не становится таким же запутанным, как рубиновый узор на вздымающейся груди. Да, Мериам уже говорила, что моя мама жива, но теперь у меня есть доказательство.
От потрясения и облегчения я ахаю. Точнее, пытаюсь: губы не разжимаются. О боги, неужели их заколдовали? Проклятая ведьма меня парализовала! Наверняка она сейчас начнет хихикать. Впрочем, я заслужила насмешки: ведь сама попалась в ее кровавую паутину.
Однако Мериам не хихикает: она вздыхает.
– Прости, дорогая, но я не закончила свою историю, как и ритуал.
Веки приподнимаются чуть выше. Фух! Я еще контролирую собственное тело.
– Моя бабушка часто говорила: «Когда бессмертные строят планы, Котел смеется». Я полностью постигла значение этой фразы той ночью в Храме, когда твоя мама нас связала. Она осознала свою ошибку, поняла, что я ей не враг. Но было слишком поздно менять заклинание: она уже перенесла тебя в утробу своей подруги, и теперь твоя кровь была связана с твоей носительницей-фейри. Моя падчерица теперь