Экспонат 2. Попутчики. Эдуард Билак
с испортившимся настроением закончил дядя Ваня. Видно, тема была для него неприятная.
– А чё по шишки-то не ходил? – напарник опять встрял со своим никчёмным любопытством.
– Мне ещё по первой ходке к делу присобачили «склонен к побегу», а там даже к проходной в наручниках водили. Потому шишки я видел только начальственные, которые изредка в лагерь наведывались, да и то издали.
– Ты, дядь Вань, присядь пока, я попробую хотя бы чуток её подправить. Сколько-то ещё протянет, но, сразу скажу, дело, как говорят следователи, срок стопроцентовый.
– Все когда-нибудь выработаемся, – философски заметил, присев, дядя Ваня. Закурил.
– Тут, дядя Ваня, кошатница ходит, кошку спрашивает, хотя у неё их и так три. Твои собаки не задрали? – напарник от нечего делать, пока я прилаживал править цепь, решил поддержать беседу.
– Она вам мешает?
– Да нет.
– Ну и ладно. Её кошка. Хорошая.
– Кто хорошая?
– Кошка хорошая. Хозяйка хорошая. Погода вон хорошая. Цепь вот сейчас хорошая будет. Ты всё время переспрашиваешь. Ты или дурачок, или прикидываешься?
– У него привычка такая, дядя Ваня. Он не знает, как продолжить разговор, и потому задаёт вопрос, непроизвольно, так с людьми бывает. Он не следователь, – к чему я это добавил, я и сам бы не объяснил.
– То, что не следователь, я и сам догадался.
Правка цепи уже подходила к концу, когда нарисовалась на улочке необычная для этих мест картина маслом; мерседес шестисотый, следом ползёт крузак чёрный, зазеркаленный – и всё по садовым узким улочкам. Сидим. Наблюдаем. Движений лишних по жаре не делаем. Остановились они как раз напротив нас. Из мерина выходит солидный пожилой мужик, видно – масть, из крузака – «затылки» повыскакивали, и так на садовой улочке вдвоём не разойтись, а тут бугаёв полстада парнокопытных. Мужик не торопясь, сохраняя достоинство, подходит к дяде Ване, протягивает руку и говорит: «Привет, Ваня!» Тот ему в ответ: «Привет, Николай, как жив-здоров? Присаживайся». Тот, хоть и был в «финдиперсте» невесть за сколько бабла, спокойненько так на этот же брус, к дяде Ване и присаживается, и начинают они вести свою беседу. Нас, понятно, хоть день был безветренный, сквозняком утянуло подальше. Мы через соседний участок и пошли от греха подальше к деревне, за сигаретами, прогуляться решили. День-то какой! Гуляй – не хочу!
Вернулись через положенное время. Уже и нет никого. Я цепь доточил. Решили: или за цепью сам дядя Ваня зайдёт, или вечерком сами отнесём, после работы. А там то ли он не зашёл, то ли сами по запарке работы подзабыли, не отдали и не отнесли, да и работали дальше. Такое в жизни тоже случается сплошь и рядом. Он, видать, острой необходимости на тот момент не испытывал, а нам чужие проблемы и подавно, как проплывающее мимо бревно по реке, – вялотекуще. Не было бы этой цепи, мы бы истории, которую узнали впоследствии, и не услышали из уст самого дяди Вани.
Домик скатали, крышу