Господин Уныние. Диана Кеплер
положили сюда из-за того, что я употреблял наркоту, – нехотя отозвался пацан.
Он продолжил говорить, но я уже устал внимать его словам, внимать словам всех, кто находился в этой комнате. Стены вокруг отражали безумие пациентов или моё безумие. Так тесно в кругу сумасшедших детей, ведь я не такой, правда? Я всего лишь нуждаюсь в том, чтобы вырваться из плена своей пустоты.
Этот час длился вечность, я так хотел курить и спать, что слушать бред собравшихся было невыносимо… Я так и не показал свой рисунок. Мне стало стыдно. Я делал вид, что меня не существует. Хотя, возможно, так и есть.
После того, как наше время вышло, мы все разбрелись по своим боксам: кто-то в воодушевлении, кто-то в печали, а мы с Эмилем в обиде друг на друга.
Зубастые пасти чудовищ
Уже вечер, а мы с Эмилем всё ещё не разговариваем. Сидим друг перед другом и сверлим взглядом то место, где должен быть третий глаз, потому что в глаза, которые по умолчанию, смотреть было стыдно. Мы уже приняли таблетки, поужинали и готовились ко сну. И тут в окошке, выходящем в коридор, мы увидели мальчика. Он не был похож ни на Алекса, ни на Антошку, это был новый пациент. Дверь открылась, и тётя Женя постелила ему кровать. Теперь нас трое.
– Привет, красавчик, – заговорил Эмиль с мальчиком. – Как тебя зовут?
Меня аж передёрнуло. Звучало это слегка нелепо.
– Я Макс, – тихо ответил парень.
– Что забыл здесь? Нездоровится? – вдруг повеселел Эмиль.
– У меня голоса. Я обратился к своему врачу и рассказал ему всё, а он вызвал мне скорую помощь. Я вообще-то виолончелист, поступил в музыкальное училище, но я один в этом городе. Никто даже не сможет разобраться с документами. Боже, как же не вовремя меня забрали сюда!
Он говорил очень несвязно, очень быстро, буквально захлёбываясь.
Может быть все виолончелисты такие?
– На самом деле я соврал, нет у меня никаких галлюцинаций, просто я очень сильно влюбился в одну девушку, а потом она отвергла меня. Мне просто нужны препараты, чтобы быстрее забыть её, а ничего умнее того, чтобы сказать о голосах, мне в голову не пришло, – уже буквально заревел юноша.
– Тише-тише, Макс, не куксись, – обеспокоенно протянул Эмиль. – Постарайся не хандрить, иначе нам всем здесь тошно станет. Вон Костян тоже тут периодически разводит тоску, но я же не плачу.
– Константин, – злобно прошипел я. – Не Костян.
Макс казался таким несчастным и расстроенным, что мне захотелось его поддержать, но я промолчал, продолжая смотреть на его слёзы в полном недоумении.
– Я сейчас точно уснуть не смогу, попрошу таблетку. Или нет, надо срочно сказать, что меня не могут держать здесь хотя бы просто потому, что я не болен! Я ведь тут совершенно случайно… – говорил Максим.
– Ещё один. Тут что каждый третий случайно? Безумие! Я люблю безумие… Алекс, кстати, то же самое говорит, – фыркнул Эмиль.
– Я тоже подобное слышал от него, – отозвался я. – Что он имел в виду?
– Это