Девять писем для Софии. Ксения Шаманова
до пола, замерла с микрофоном в руке, делая вид, что спит. Я невольно застыла, прикрыв рот грязными ладошками, чтобы случайно не вскрикнуть от изумления и восторга. Никогда раньше не ходила в театр. И пусть это были только уличные артисты, мне всё равно казалось, что передо мной открывается какая-то тайна. Да, несомненно, этот спектакль стал для меня настоящей сказкой, куда я совершенно случайно попала, вырвавшись из плена скупой на яркие краски действительности.
– Это мюзикл, – шепнул незнакомец. Я вздрогнула, потому что не заметила, как и когда он ко мне подошёл. Это был невысокий мальчишка, причёсанный и умытый, в просторном сером пиджаке и отутюженных брюках. Рядом с ним я, наверное, выглядела дурнушкой и грязнулей. Но больше всего меня поразил вовсе не его ухоженный внешний вид: незнакомец прижимал к груди пушистого котёнка, который безмятежно посапывал у него на руках.
– Нашёлся! – не удержалась от радостного крика я и потянулась к котёнку, но мальчишка покачал головой.
– Не надо его сейчас тревожить. Дай ему выспаться, – он сказал это с таким серьёзным видом, что я не посмела спорить.
– Но как ты его отыскал? – я тоже перешла на шёпот. На меня уже недовольно косился какой-то чопорный зритель с зонтом-тростью в руке.
– Даже и не думал, – незнакомец улыбнулся, – он сам сюда пришёл. Мальчишка оглядел меня с ног до головы и, как мне показалось, едва удержался, чтобы не расхохотаться. Я нахмурилась: и какое право он имел надо мной насмехаться? То, что он сам одет с иголочки и благоухает чистотой, не даёт ему повода… Я не успела додумать мысль, потому что мальчик усадил меня на скамейку, бережно уложил рядом спящего котёнка и понёсся к фургону, где отдыхали артисты мюзикла. Незнакомец появился через пару секунд с аптечкой в руках. Он хотел обработать ссадину на моей коленке. Я поморщилась, потому что ненавидела боль. Но уверенные движения мальчика меня немного успокоили.
– Ты что, сын врача?
Наверное, это прозвучало слишком глупо, и в этот раз мальчишка не стал сдерживаться и рассмеялся. Но вовсе не для того, чтобы задеть меня. Он смеялся от чистого сердца, и его красивые глаза цвета васильков смеялись вместе с ним. Я и сама невольно подчинилась обаянию этого заразительного смеха.
– На самом деле я сын режиссёра, – мальчик указал на строгого мужчину в таком же элегантном костюме, как и он сам. Нахмуренный господин сжимал в руках сигару и молча наблюдал за происходящим на сцене, время от времени неопределённо качая головой.
– Кто такой режиссёр? – не очень поняла я.
– Тот, кто руководит всем этим безобразием, – беспечно отозвался весёлый незнакомец.
– А это безобразие называется мюзиклом? – я решила попробовать на вкус совсем чужое, непонятное слово, и оно мне совершенно точно понравилось.
Мальчишка кивнул. Видимо, он хотел пояснить мне, что это значит, но передумал и только слегка толкнул меня в бок, чтобы не отвлекалась и внимательно смотрела на сцену.
Серое