Неохазарус. Мурат Юсупов
встал.
– Давай, барат, увидимся, спокойного пути, держись крепко. – и вышел из палатки.
«Яблоки цветут в садах, юность гибнет в сапогах…» – прикалывался де-журный сержант, когда Расул с Моховым проходили мимо.
– Машина есть? – спросил у сержанта взводный.
– Откуда, товарищ старший лейтенант? – удивленно переспросил сер-жант.
– Послушай, сержант, ваш капитан Голенко разрешил.
– Я не знаю: он мне ничего не говорил. И зачем вы свой БМП отпустили?
– Так поэтому и отпустил, что он обещал. Ну что, мне теперь идти его искать? Пошли кого-нибудь, сержант.
– У меня, товарищ старший лейтенант, свободных людей нет. Сами пой-мите – боевое дежурство.
Расул же, не встревая, молчал, слушая перепалку старлея и сержанта. Не то что раньше… Туго бы пришлось сержанту… А сейчас он знал только од-но: скоро конец этому долбизму и, как гласит пословица: «Миру – мир, сол-дату – дембель». В ее правильности Расул не сомневался.
8
ВРЕМЯ
В этот же день Марата отправили вертолетом в Моздок. Он плохо пом-нил, как летел, как его везли, как в спешке готовили к операции, и все время не мог отделаться от ощущения, что его время замедляет свой темп и почти останавливается перед барьером скорости света, а затем убыстряется так, что в глазах темно от того что все небо перетекло в его часть колбы, а самый любимый человек, от чего то становится палачом и настойчивым голосом заставляет играть на пианино… «Никакой связи – сплошная франшиза… Черт, а что это… И раз, и два… Третьим пальцем, третьим… Ты играй по очереди, и ты… Теперь левая рука. Играй красиво. Раз и, два и… Можешь такое говорить… Вот и правильно все». Затем пауза и все снова: «Марат, где у тебя линия, вторая линия? Найди…» Затем взрыв маминого нетерпения:
– Ты что, снова? Ты хочешь меня сегодня вывести, да? Нажимай сюда, смотри. – и она показывала, потом кричала что-то про чудо в перьях, и что он над ней издевается, и упорно снова и снова…
А он по-детски:
– Я не пойму.
– Что ты опять не поймешь? – и уже устало, почти шепотом: – раз и, два и… На какой линии они находятся?
– После.– отвечал он.
– Никакой не после – между второй и третьей. Показывай на пианино. Левой рукой сыграй… Ой, мама, где мое терпение? Господи, за что мне бог дал такого тупого ребенка? Левая рука, левая… – тишина, и вновь он очнул-ся от ее настойчивого голоса: – Раз и, два и, и…
– Мама не знает, что я ранен, а то бы приехала и, может быть, с Касимом. И зачем я о нем вспомнил? – подумал Марат в момент, когда время как ло-пасти вертолета набирало обороты и все в нем закружилось и его вжало в пол. Гравитация, притяжение Касима, как у черной дыры, даже сильнее…
И Марат уже знал, что время есть ничто иное, как выдумка людей, по-добных Касиму – зловредных и никчемных, которым нечем больше похва-статься, как только тем, что они неукоснительно соблюдают распорядок дня. Время – их козырная карта. Когда после