Все на продажу. Юрий Жук
к нему. Но, на последний сделал особенный акцент. И Степа понял, что влип.
– И что же, – в растерянности пролепетал он, – я таким должен стать? Да это же – безумие, какое-то? И другого пути нет?
– Ну, отчего же. – Голос неожиданно обрел доселе не свойственную ему твердость. Я бы даже сказал, металлическую твердость. И отозвался эхом в Степиной голове. – Есть, наверное, и другие пути. Однако, этот самый короткий и, пожалуй, для вас самый подходящий. Хотя все относительно. Да вы не огорчайтесь. Голос заметил Степино растерзанное состояние и заметно потеплел. – Это только на первый взгляд страшно, и невозможно. Дело в том, – В голосе опять появилась некая обволакивающая мягкость, – дело в том, что в вас, как, впрочем, и в любом другом, все это уже присутствует. Мы с вами только немножко разовьем и усилим выше перечисленное.
– Но, я не хочу. – В ужасе вскричал Степа.
– А вот об этом раньше надо было думать. Я вас предупреждал и отговаривал. Вы почти убедили меня, что на все готовы. Теперь поздно, что-то менять. Слово сказано. Однако, не горюйте. Все скоро встанет на свои места. Конечно, сначала будет тяжело. А кто обещал, что легко будет? Но, пройдет какое-то время, и вы попривыкнете. А потом и вовсе перестанете внимание обращать на такие мелочи. Однако, каждую строчку, – голос вновь приобрел металлический оттенок, – помнить будете ежесекундно. И не только помнить, но и следовать всей своей жизнью.
3
Степан Михайлович Кавалеров затушил сигарету в пепельнице, стоявшей на столике, повернулся к подружке и грустно произнес:
– Вот, такая, вот, история, Валюша. Вот, такая история. А теперь скажи. – Кавалеров глянул ей прямо в глаза. – Почему, все это со мной? – Валюша хотела ответить. – Нет. Стой. Не говори ничего. – Вскинул руку. – Я знаю. – Помолчал. Заговорил медленно, тщательно подбирая слова. – Теперь мне понятно, я сам хотел чего-то такого. Ну, подобной встречи, что ли. Подспудно. Даже представить не мог, что она состоится. Но очень надеялся и верил: произойдет, непременно, произойдет что-то необычное и все изменится. И все придет. Все, и сразу. И это случилось. Я получил то, о чем даже мечтать не мог. И что же? Пустота. Внутри одна пустота. Он выхолостил меня. – Кавалеров внезапно замолчал. Подумал. – Нет не он. Конечно же, не он. Сам я себя выхолостил. Потому что, тогда там, за бойлерной, принял его безумные правила игры. И ни разу не отступил от этих правил. Ты думаешь, мне неизвестно, что в труппе обо мне судачат. Вот, даже ты, только что высказала, мол, набрал, «должностей со всех волостей». Хватает все и ртом, и… Молчи. Знаю, другие так же думают. А что я мог? Что я мог?
– Ну, уж во всяком случае, – перебила его Валюша, – ты, в любое время мог это прекратить.
– Прекратить? Думай, что говоришь. – Возмутился Кавалеров. – Как можно было отказаться от того, что само плыло в руки. Ты-то должна помнить, что я играл в те годы. Одна массовка за другой. Из спектакля в спектакль. Из спектакля в спектакль. «Где мой Вася!?» – Ревел на сцене Васильев. И я тут же выбегал с подносом. И это еще, слава богу. Там хоть какой-то текст был. А в остальном, третий гриб, в пятом ряду.
И, вдруг, все меняется.