Свет мой. Владимир Владимирович Ткаченко
Ружа, обняв одной рукой березовый ствол, перегибается к сестре вся, кроме ног и одной руки. Потом, умудрившись еще повернуть голову в сторону танцора и почти касаясь щекой, щеки сестры, говорит:
Да, сестрица, что-то не встречала я среди парней второго такого, как Санко! Он и весел, и удал, и плясун, и бортник, и статен, и ликом пригож – чем не жених тебе? – Дарене, как, впрочем, и другим местным девушкам Санко очень нравится, но нельзя же в этом признаться! Она говорит делано-равнодушно:
– Хорош, хорош, нечего сказать, только… Только с ветром схож! Ненадежные такие люди для семейной жизни – вот что!
– Буду есть мякину, но гонору не кину! – распознает лукавство девицы младшая сестра.
– Что?!
– Уж, больно ты, Дашутка, привередлива – вот что! Эх, Славушка зело занята ноне! Вот, кто бы сумел ответить залеточке! Она сплясала бы не хуже! Ну, да я тоже, кой чего могу! Стало быть, не нужен тебе Санко, ну так я его себе заберу! – Ружка, под изумленным взглядом сестры, взмахнув платочком, белой лебедушкой вплывает в круг! Причем в одной руке она держит платок, прижатый сбоку к бедру, а в другой, согнутой в локте и прижатой к плечу – березовую ветвь, стоящую вертикально, словно маленькая березка. Во время движения плясуньи, ветка не должна ни разу колыхнуться – она и не колышется!
К тому времени плясун, уже завершивший свой танец, раскрасневшийся и веселый, часто дыша, взирает на девчонку. Музыканты мигом подхватывают и играют девичий выход. Ружица в малиновом сарафане до пят и дорогом очелье с филигранью и зернью (подарок Гордея), «плывет», семенит ножками по-взрослому. Смелостью и умелостью она словно бы прибавляет себе несколько лет. Иногда, быстро взлетает ее платочек и становится виден браслет (тот самый), подаренный Славушкой. Плясунья скользит плавно, величаво и, иногда, с легким кокетством взмахивает ресничками в сторону Санко. Зрители воспринимают ее уже не как девчонку, но, как девицу.
За Ружей «плывут» и другие, уже взрослые девушки. Закружился «невесомый» девичий хоровод, закружились яркие поневы*, закружилась ярмарка невест. Девицы кружатся слаженно, не сбиваясь, взмахивая платочками и одновременно меняя направление.
Маленькая танцовщица, улучшив момент, когда проходит рядом с Санко, будто бы нечаянно, роняет свою веточку к его ногам, стрельнув в парня на краткий миг зеленой искрой очей, и сразу же тихонько выскальзывает из круга. Ружица легкой тенью проплывает обратно к березе и, заметив, что Санко следит за ней и, что веточка в его руке, потупив глазки, скрывается за березовым стволом.
У большинства зрителей на лицах изумление, у половины девиц – досада, некоторые хохочут: кто над девицами, кто над растерянным плясуном с березовой веткой. Раздаются возгласы:
– Ай, да, Ружка!
– Бедовая девка!
– Глуздище, всех умыла! – Санко, покачав головой, затыкает веточку за пояс, а потом тоже смеется вместе с остальными.
*