Свет мой. Владимир Владимирович Ткаченко
вдаль по воде. Огоньки их уже еле видны. Река здесь течет между заливными лугами, поэтому во всю ширь, до горизонта видно огромное звездное небо.
Ружица говорит братьям взволнованно:
– Зрите-ка, вон звездочка упала! По примете, стало быть, наши желания, что мы на огонь нашептывали, сбудутся!
На другом крае зашедших в воду селян Славушка говорит Гордею:
– А свечки-то наши вместе погасли, сие…
– Стало быть, умрем в один день. Зато венки не потонули до сих пор, значит, жить нам с тобой в ладе, – они глядят друг на друга и поднимают головы вверх. Перед этим огромным звездным небом, обителью Бога, они кажутся себе маленькими, ничего не значащими песчинками.
– Любый мой! – она прижимается к его широкой груди, – он осторожно и бережно берется своими огромными, мозолистыми ручищами за Славушкины волосы и выпутывает из них желтый цветок лютика. Затаивший перед этим дыхание, теперь Гордей делает вдох и улыбается: ее слегка растрепанные темно-русые, ставшие ночью совсем черными, волосы пахнут лесными травами, свежестью речных струй и немного дымком костра. Он глубоко вдыхает этот запах счастья.
Парни и девушки ломают цепочку, сбиваются в кучу и неспешно выходят из воды. Славушка и ее суженый, взявшись за руки, тоже. Перед ними идет Кропотка с каким-то конопатым парнем. Гордей что-то шепчет невесте на ухо. Та хихикает в кулачок. Он ловит рукой речную траву и кладет себе на голову. Потом басовито кашляет. Кропотка и её парень оглядываются. За ними некто огромный изображает водяного, как впервые, когда они только познакомились: закатившиеся глаза, трясущиеся губы. Девушка пугается. Вскрикивает. Все вокруг смеются. Громче всех Зыбко, Родимко и Ружица.
С луга веет пряным запахом трав (после купальской ночи начинается покос) и росяной свежестью. Небо на востоке начинает понемногу светлеть.
*Визгопряха – непоседа.
**Попречница – спорщица.
***Насупа – хмурый, недобрый.
Конец воспоминаний Ружицы
«Вот так оно все и было. Ой, а сарафанчик-то у тебя замарался маленько, – говорит девочка заботливо, – давай-ка мы теперь новый переоденем, а сей я после застираю. Вот так. А то, что же ты будешь в праздник белоличка, а в будни чумичка? Пойдем, а то вот уже и первые капельки упали. Так что седно (все одно) нас бы дождик в дом загнал».
Они сидят у распахнутого настежь окна и глядят на неторопливый убаюкивающий дождь.
«Да, нелегкое сие дело с насиженного места сниматься! Однако, молвить тебе, Вера по секрету, как своей любимице (она, вдруг, глядит на куклу подозрительно), а ты никому не поведаешь сего? – Верка качает головой, направляемая снова руками Ружицы, – ну, ладно, так и быть, слушай: я бы все сие оставила без сожаления, коли бы прискакал ко мне молодец Санко на горячем коне, да и забрал бы меня хоть на край света! Я даже сундук с нарядами и ларец с украшениями брать не стала бы, коню же тяжко будет, верно? Верно. Тебя только бы забрала и все! Посадил бы он меня