Инспекция. Число Ревекки. Оксана Кириллова
пару месяцев мы запустили второй бункер: переоборудовали старый крестьянский дом по уже отработанной схеме. За один заход в первом домике можно было уничтожить почти восемьсот человек, во втором – более тысячи, а главное, повседневную жизнь основного лагеря это ничуть не нарушало. После того как весь процесс был перенесен в Биркенау, главный лагерь стал довольно приятным местом для сотрудников.
Я внимательно разглядывал схему Аушвица, на которой были изображены все три лагеря: главный, Биркенау и рабочий Моновиц. По сравнению с Биркенау другие были совсем крохотными. Кроме одного, все комплексы с газовыми камерами находились в Биркенау. Я еще раз посмотрел на точки, указанные Хёссом, и понял, что мой провожатый мне их не показывал.
– Я пока не видел ни первый, ни второй бункеры. Мне показали другие…
– И правильно, сейчас там уже не на что смотреть, – снова кивнул Хёсс, – эти домики уже давно уступили нашим новым комплексам. Красавцы! Мощь! Нужно отдать должное архитектору Вальтеру Деяко – учел все детали, даже те, о которых мы поначалу и не задумывались. Например, переделал двери камеры так, чтобы они открывались наружу. Казалось бы, мелочь. Но из-за нее мог встать весь процесс! Смекаешь почему? Пытаясь выбраться, они инстинктивно жмутся к дверям, стараются их выбить. А потом вся эта трупная масса оседает прямо у створок, и если бы двери открывались внутрь, то мы не смогли бы их открыть – тела заблокировали бы их! А вот тут… обрати внимание… газовые камеры уже не в подвале, а на одном уровне с печами. Не нужно грузить тела на подъемники и тащить наверх – экономим и рабочую силу, и время. Раздевалка, газовая камера, печи – всё друг за другом! Уровень!
Я внимательно рассматривал карту на стене, соотнося схематические обозначения с тем, что мне удалось сегодня осмотреть вживую.
– По отчетам было видно, насколько возросла эффективность процесса, – согласился я, не отрываясь от карты, – но изначально, помню, лагеря Глобочника[12] обходили вас по показателям.
Я буквально ощутил спиной досаду Хёсса и улыбнулся. Тот вернулся в свое кресло.
– Будем откровенны, фон Тилл, Глобочнику было проще. Его людям не приходилось проводить селекции. Пришел транспорт – всех сразу на уничтожение. А у нас? Транспорт придет – сперва разбери, кого в газ, кого на работы. Живых размести, накорми, одень, обуй и следи еще за ними, чтоб работали исправно. Глобочник – напыщенный глупый крикун, к тому же дилетант в деле специальных акций. Зато обожает всеобщее внимание. Слышал, что он устроил после приказа о закрытии своих лагерей?! Уму непостижимо! Я имею в виду, операцию «Эрнтефест»…
– Знаком в общих чертах, – уклончиво произнес я, впервые услышав про подобную операцию.
– Когда Крюгер[13] получил предписание закрыть все лагеря в регионе Люблина, там находились чуть больше сорока тысяч заключенных. От них
Одило Лотарио Глобочник (1904–1945) – группенфюрер СС, с июля 1941 по январь 1942 г. уполномоченный рейхсфюрера СС Гиммлера по созданию системы концлагерей на территории генерал-губернаторства (оккупированной Польши). Был непосредственным руководителем люблинских лагерей смерти Белжец, Майданек и Собибор, а также Треблинка. В них реализовывалась «Операция Рейнхардт» – программа по уничтожению еврейских и цыганских узников генерал-губернаторства. В ноябре 1943 г. Глобочник отчитался Гиммлеру о завершении операции, после чего лагеря были ликвидированы.
Фридрих Вильгельм Крюгер (1894–1945) – обергруппенфюрер СС, начальник СС и полиции генерал-губернаторства. В мае 1942 г. специально для него был учрежден пост статс-секретаря по вопросам безопасности в правительстве оккупированной Польши. Фактически являлся личным представителем Гиммлера по укреплению германской нации в генерал-губернаторстве.