Год Волка. Герман Вольфлинг
кот! – захохотал тот, который все не мог расстаться с прилетевшим в него сапогом. – Понятно вам?
– А можно его погладить?
– А он кастрированный?
– Братья! Нужно срочно сделать ему обрезание. – и гномы радостной толпой кинулись к зверю.
Кот, понимая, что ничего хорошего его не ждет, дико заорал, помчался по кругу, прыгнул на штору, вскарабкался на гардину, откуда и сверкал гневным взором. Хвост его распушился, да и сам он стал будто еще толще.
– Ничего, мы терпеливые, жрать захочет, сам слезет. – заметил один из гомункулов.
– А мы тем временем костерок разведем. – ехидно улыбнулся новый гном. – Кошатину, говорят, лучше прожаренной есть, а то от сырого мяса может случиться цирроз печени и кариес желчно-половых желез.
– А я слышал, что если шерсть попадает в рот славных гомункулов, то мгновенно происходит закупорка извилин головного мозга. И – все! Крындец. Приходится потом всю жизнь спинным мозгом думать.
Пока карлики измывались над зверем, книжник оделся.
– Эй, граф, прыгай на плечо. – насуплено проворчал колдун, обращаясь к коту. – Ничего тебе эти твари не сделают.
– А и то – правда! – сокрушенно повел плечами тот, у которого волшебник отобрал, наконец-то, сапог. – Увы, граф, нет у нас с собой бритвы. А, значит, мы уже больше и не котобреи. Сегодня мы – поводыри. Это наша почетная обязанность и священный долг.
– Вот именно. – буркнул колдун. – Ведите, сусальные Сусанины.
– Вау! – восхитился один из гномов. – Нас заценили!
– Наш пароход, вперед плыви! В Доме Скорби – остановка. Иного нет у нас пути. В руках у нас – иконка! – самозабвенно, прикрыв от усердия глаза, запел один из карликов.
– За Гапона сметем препоны!
– Господи, они молчат когда-нибудь? – задался риторическим вопросом человек.
– Только когда спим: зубами к стенке. – не полезли в карман за словом карапузы.
– А если на другом боку – то непременно разговариваем.
– И даже песни во сне поем, р-р-революционные! – уточнил еще один.
Кот дико взвыл, прыгнул на подставленную руку, и моментально вскарабкался на плечо, откуда и шипел на врагов.
Вскоре вся эта кавалькада шагнула из нехорошей квартиры в надвигающуюся ночь.
Город не спал. Он светился огнями. Во все стороны по улице Малышева, куда свернули злодеи, шли подозрительно покачивающиеся группы людей.
Колдун сейчас казался школьным учителем, окруженным детьми. Он смахивал на экскурсовода, прибывшего в город с небольшим опозданием.
Гомункулы не унимались, они непрерывно тараторили.
– Как всё здесь переменилось! – восхищался один из лилипутов.
– Да ладно: всё плохо!!! – возмутился другой. – Вот взять воздух: был уральский, чистый, стал корпоративный и промышленный. Да у нас в аду так не смердит!
– Или вот: вода! – усмехнулся новый гном. – Бывало, выпьет дурачина