Рвущийся в небо. Светлана Романюк
2
Кипун наконец-то сменил латаные штаны на чистую одежду, что взял из дома, и теперь сидел в теньке похожий на человека. Потерявшую сознание девушку куда-то унесли. Иняй ушёл с ней. Чужак с Дальних островов исчез следом. Остальные участники обряда сидели неподалёку от Кипуна. Толпа зрителей не расходилась, но песни и смех стихли. Все молча ждали непонятно чего.
Подошли дед и отец. Смурные, серьёзные. Сунули Кипуну лепёшку и бутыль с соком калгодо. Калгодо Кипун не слишком любил, ему не нравилась сладковатая вяжущая мякоть, скрывающаяся под твёрдой одеревенелой оболочкой. Да и многочисленные маленькие белые семена противно скрипели на зубах. Но изрядно разбавленный водой сок был неплох, к тому же он хорошо освежал и утолял жажду. После первого же глотка защипало потрескавшиеся губы.
– Ешь, цыплёнок, – велел отец и горько усмехнулся. – Там мать от беспокойства с ума сходит. Домой нам пора.
Кипун кивнул и послушно откусил от лепешки. Лепешка была плотная, вчерашняя. Тонкая. Мать такие часто печёт. Особенно в дорогу. Хочешь – рыбу в них заворачивай, хочешь – фрукты. Удобно. Не пачкается. Но в этот раз лепешка была пустой. Ещё бы… Родные торопились, видать. Не до сборов им было, похватали, что под руку попало.
– Езжайте, – выговорил Кипун, проглотив первый кусок. – Со мной всё в порядке теперь будет. Иняй разрешил. Чего вы здесь попусту сидеть будете? Видали, как всё обернулось? Сколько это теперь протянется… А там мать волнуется. Вы ей скажите, что со мной всё хорошо. Я после обряда сразу домой.
– Цыть! – отец отвесил ему леща. Звонкого, но не болючего. – Наказы он мне тут ещё давать будет.
– Я тут останусь, – встрял в разговор дед. – Они мать успокоят, а я обожду. До конца.
Кипун похлопал глазами.
– Так то ж несколько дней, деда! – воскликнул Кипун, от удивления он даже не обиделся на отца за затрещину.
– То и славно, – усмехнулся дед. Загорелое морщинистое лицо его от усмешки и вовсе будто трещинами покрылось. – Когда мне ещё столько дней побездельничать дадут?
Кипун отхлебнул сок из бутыли. Где дед собирается его ждать? Здесь? На площади? Он и денег, верно, не взял. И с едой не густо. Вон Кипуну пустую лепешку отдали. Последнюю, поди. Кипун поперхнулся.
Отец застучал его по спине.
– Вот какие тебе крылья, а? – ворчал он. – Птенец ведь ещё. Голыш неоперившийся.
– Будет парня принижать, – тихо сказал ему дед, а Кипуну подмигнул и пояснил: – Да ты не переживай. Я тут королём устроюсь. У старого друга погощу.
– У друга? – просипел Кипун, удивление его меньше не стало.
С каких это пор у деда на Срединном друзья имеются, да ещё и старые? Судя по отцову выражению лица, он словам про друзей тоже изрядно удивился.
– Хорошего дня, – почти пропели за широкой спиной отца.
Кипун вытянул шею, силясь разглядеть, кто к ним подошёл.
– Инесь, девочка моя, – прогудел дед, оборачиваясь.
Он развёл руки, словно забрасывая