Пятая стадия. Полина Ласт
и игрушками, письменный стол, тумбочка, а на ней сборник рассказов – никаких зарослей и изгородей, всё было прежним.
Неохотно Женя встал с кровати и поплёлся в сторону персональной ванной, всё-таки вялое трение щёткой по зубам никто не отменял даже для вчерашних триумфаторов. Он почти схватился за дверную ручку, но рука замерла в воздухе от пронзительного воя.
По позвоночнику будто пустили разряд электрического тока. Звук был из коридора. Но кто мог кричать в их доме? Женя чувствовал себя героем глупого фильма ужасов – они всегда чувствуют, что в тёмном подвале скрывается зло, но всё равно спускаются туда. Он вышел из комнаты и увидел напряженную спину отца. Виктор Михайлович стоял у входа в Машину комнату, опираясь на дверной косяк.
Яростный стук сердца вторил: «Происходит что-то плохое. Что-то очень плохое». Женя побежал к сестре в комнату, но отец, казавшийся каменным изваянием, удивительно резво схватил его за ворот пижамы и дёрнул от двери. Он успел увидеть лишь человека в синей форме с надписью «Скорая помощь», и в душе стало ещё тревожней. Хотелось вырваться из крепкой отцовской хватки и забежать в комнату, узнать кому плохо и больно: люди ведь кричат и воют, когда им больно? Но отец крепко обхватил его за плечи, не давая вырваться и узнать всю правду.
– Тебе туда нельзя, – прохрипел Виктор Михайлович не своим голосом, и Женя наконец-то посмотрел на отца.
Казалось, что за ночь он состарился на несколько десятков лет: морщины изрезали грубое лицо, руки сжимающие Женины плечи то и дело подрагивали, а в глазах застыла нечеловеческая боль. Женя открыл было рот, чтобы что-то сказать, но воздух застрял в лёгких.
– Ты сейчас пойдёшь в свою комнату, переоденешься и пойдёшь к Савицким, – тихо начал Виктор Михайлович. – А я позвоню тёте Наташе, она тебя встретит.
В душе всё противилось этому указу, хотелось увидеть маму и Машу, убедиться, что с ними всё в порядке, а скорая помощь приехала за кем-то из домашнего персонала. Но Женя так испугался болезненно-строго взгляда отца, что смог лишь кивнуть и приступить к воплощению отцовского наказа в жизнь.
Женя натянул на себя вчерашнюю одежду и выбежал из дома. У ворот его и вправду ждала тётя Наташа. Она была весёлой и улыбчивой женщиной, поэтому сложно было не заметить, что в это утро она болезненно закусывала губы, пытаясь сдерживать непрошенные слёзы. Женя не рискнул спросить, почему она плачет, и покорно пошёл за ней в соседний дом.
Лишь через несколько дней он узнал, что скорая приехала тогда из-за Маши, но не для того, чтобы лечить. Врачи забирали её тело. Тело… Будто она никогда и не была живым человеком. В тот вечер, наполненный счастьем, Женя в последний раз видел сестру, слышал её звонкий смех, чувствовал прикосновения, наполненные теплом, и не мог представить, что уже ночью она покончит с собой и превратится в огромную пустоту.
Из года в год, взрослея, Женя всё чаще вспоминал их последний разговор и задавал сестре одни и те же вопросы. Почему ты это сделала? Я мог тебя