Пятая стадия. Полина Ласт
сжались так, что ногти впились в грубую кожу ладоней, челюсть стиснулась до боли, а перед глазами потемнело. Гадкий внутренний голос подсказывал: нет времени на ожидание и восстановление. Пока он восстанавливается, его соперники тренируются и во всю набираются сил.
Хотелось забрать все важные награды сейчас, пока молодой, пока кровь кипит в жилах, а суставы и связки ещё выдерживают запредельные нагрузки, пока есть силы и можно навесить на себя столько медалей, что шея не выдержит и подбородок от тяжести невольно коснётся груди.
Олимпийские игры, Кубок наций, Всемирные конные игры, Чемпионат Европы – Женя хотел победить везде и на меньшее был не согласен. Он чувствовал себя лошадью, что впервые сорвалась в зверский галоп и уже не может остановится. Вкус победы был таким же сладким, как ветер полной свободы. Но теперь его насильно тормозили жёсткими поводьями и чувство утекающего времени доводило до нервной дрожи в напряжённых мышцах, соскучившихся по работе
Дома Женя целыми днями сидел в своей комнате и чувствовал, что он вот-вот задохнётся. В глазах рябило – казалось, что светлые стены просторной комнаты постепенно сдвигаются, пространство уменьшается и воздуха едва хватает на короткие вдохи. Он попал в персональную клетку с кормёжкой, чтением и обязательными работами по расписанию. Даже мягкий матрас и отдельная ванная быстро перестали радовать. Рамки, ограничения, рекомендации врачей – бесконечная карусель, вызывающая тошноту на третьем круге
В дверь тихо постучали, и Женя без интереса поднял голову – в это время к нему заходила только домработница, чтобы позвать ужинать. Но вместо маленькой иссушенной горничной на пороге комнаты замерла мама. Нормальные люди носят дома старьё, которое уже не наденешь в люди, но мама даже в родных стенах предпочитала наряжаться – шёлковая накидка, расписанная на китайский манер журавлями, струилась до пола и по цвету походила к тёмному костюму. Но даже красивая одёжка не придавала ей уверенности: она мялась в проходе, точно застенчивая девчонка перед выходом на сцену, и, глядя на её ссутуленные плечи, Женя не ждал от её выступления ничего хорошего.
– Можно с тобой поговорить?
– Можно.
Женя подвинулся, безмолвно предлагая маме присесть на кровать, и она приняла приглашение, опустившись рядом. Он не мог ей отказать, не мог указать на дверь и прогнать, пока она не сделала ничего дурного. Негласные правила мирного семейного существования гласили, что дети не могут атаковать первыми – лишь выжидать, когда родители нанесут первый удар.
Мама играла в мирного жителя: разглядывала его лицо, словно видела в первый раз, и аккуратно коснулась тонкими пальцами его волос. Наверное, она пыталась быть ласковой и нежной, и Женя хотел бы почувствовать эту мимолётную материнскую любовь, но её руки ощущались чужими и незнакомыми, от них не исходило тепла.
– Ты что-то совсем нос повесил без своих тренировок, – рот Жени невольно искривился в подобии улыбки, и мама тяжело вздохнула. – Это ведь не конец света,