След механической обезьяны. Лев Брусилов
Ничего не нужно убирать! – В столовую, скрипя штиблетами, вошел Протасов-старший и, не останавливаясь, быстро направился к своему месту во главе стола. – Ко мне должен приехать старый знакомый. Я пригласил его погостить у нас несколько дней, – объяснил он на ходу.
– А почему я об этом ничего не знаю? – Арина Игнатьевна проводила мужа удивленным взглядом. Бледные тонкие губы изогнулись печальной дугой. В глазах поблескивало плохо скрытое негодование.
– Не успел тебе об этом сказать, – грузно усаживаясь за стол, развел руками промышленник и тут же перешел в атаку: – А я разве не могу никого пригласить? – спросил с вызовом, чуть повысив голос.
– Почему не можешь, это ведь твой дом, ты вправе делать здесь все, что заблагорассудится! – тихо проговорила Арина Игнатьевна и перевела взгляд с мужа на сыновей, точно искала у них поддержки. Но те сидели, склонив головы, и боялись не только возразить отцу, а даже взгляд на него поднять. Правда, старший, Николай, точная копия Саввы Афиногеновича, время от времени косо поглядывал в его сторону.
Еще не успели подать первое, а лакей, слегка запнувшись на фамилии, сообщил о приезде Фомы Фомича.
– Проси! – бросил Протасов-старший.
Войдя в просторную столовую, хорошо освещенную электрическими лампочками – большая редкость по тем временам, – начальник сыскной остановился. Заслонился рукой от яркого света. Как глаза привыкли, осмотрелся. Быстро, цепко. На это ему понадобилось всего лишь несколько секунд. Большой прямоугольный стол под белой скатертью, на дальнем конце сидит сам хозяин, приветливо улыбается. По правую руку от него – сыновья, искоса поглядывают на гостя. Рядом с ними упитанная, румяная молодуха, видать, жена старшего. Возле нее мальчик лет десяти, сидит и без малейшего интереса смотрит по сторонам. Это, очевидно, внук Миша. На самом конце старик с седой копной волос, дядя Евсей, чуть приоткрыв рот, глядит на вошедшего. По левую руку хозяина сидит жена, прямая и гордая, в сторону фон Шпинне даже не глянула. Рядом дочки, те зыркают и краснеют. Приживалки сидят смирно, как на Законе Божьем. Не поворачиваются. Им, конечно, интересно рассмотреть незнакомца, но не решаются. Обведя всех взглядом, начальник сыскной громко поздоровался.
После того как Протасов представил всех членов семьи, Фома Фомич уселся на предложенный хозяином стул. Рядом с фон Шпинне сидел старший сын Протасова Николай, а напротив – Арина Игнатьевна, которая только сейчас сделала милость и посмотрела на гостя.
– Вы нас извините, мы никого не ждали! – сказала она нарочито елейным голосом, тонкие губы расплылись в кривой улыбке. Глаза ее недобро блестели из-под светлых бровей. – Поэтому все по-простому. Если бы Савва Афиногенович предупредил, мы бы, конечно, приготовились, а так… вы уж извините!
– Да не стоит извиняться, – отмахнулся полковник и перевел взгляд с хозяйки дома на сидящих рядом дочерей. Те тотчас же опустили любопытные глаза. – Напротив, – он снова посмотрел на Арину Игнатьевну, – это я должен просить прощения, что нарушил вашу семейную уединенность. По себе знаю, как это непросто, когда в размеренную,