Зря ты приехала. Дженива Роуз
показала на ряды ящиков перед лесом.
– Моя пчелиная ферма.
Она просияла.
– У вас есть пасека?
– Вообще-то, нет. Это пасека друга семьи. Бетти мне почти как вторая мама. Пчелы – ее, но она держит их на моей территории и ухаживает за ними, а я получаю за это небольшой процент от продаж и полдюжины бутылок меда каждый год.
Грейс широко распахнула глаза.
– Можно посмотреть на пчел?
– Это небезопасно, если у вас нет костюма пчеловода. А вы что, любите пчел?
– Да. Они меня завораживают. – Она подняла глаза, наши взгляды встретились. – Когда пчела жалит, ее жало застревает, и ей приходится выдергивать свои кишки, мышцы и нервы. Пчелы умирают, защищаясь.
– Похоже, ужасная смерть.
– Так и есть. Извините, я часто смотрю канал «Дискавери», – Грейс засмеялась.
– Нет ничего плохого в том, чтобы знать интересные факты. Вы знаете, что мед никогда не портится?
Ее пухлые губы изогнулись в усмешке. Я мог бы поцеловать их прямо здесь и сейчас, но вместо этого отвел взгляд и уставился себе под ноги. Грейс заставляла меня нервничать, по-настоящему нервничать. Наверное, она действовала так на многих людей. Я и забыл уже, что такое нервничать – когда мурашки покалывают кожу и словно бабочки трепыхаются в животе. И не мог припомнить, когда в последний раз испытывал такое чувство. Ну, вообще-то, мог бы припомнить, но добром бы это не кончилось.
Грейс пошла в ногу со мной.
– Кажется, я где-то читала, что мед не портится. B моем рецепте брюссельской капусты есть мед, поэтому я могу взять немного вашего.
– Кисмет.
– И вправду, – кивнула она.
Я показал вперед, на Уинд-Ривер.
– Я там неплохо рыбачу и купаюсь.
Мы остановились у кромки воды. Она журчала, обтекая большие камни. B других местах шум реки напоминал свист, какой издает вода, когда слишком быстро льется из крана. За рекой начинался лес – густой, извилистый и темный. Отец всегда говорил: «В лесу все возможно. Он как Вегас для дикой природы. Имеет свои границы, свои укрытия, и растения и животные всеми силами стараются там выжить».
За лесом высились горы, напоминая о том, какие мы маленькие и незначительные. Когда я разочаровывался в жизни, мне нравилось на них смотреть. На вершинах белел снег; он еще несколько месяцев не коснется земли на равнине, где мы стояли.
– Что вы тут ловите? – Грейс перевела взгляд с меня на воду.
Я сунул руки в карманы.
– Тут водится судак, окунь, большеротый окунь, но больше всего я люблю золотую форель.
Несколько мгновений мы молча смотрели по сторонам.
– Рискну предположить, что вы никогда не рыбачили. – Я взглянул на нее.
Она склонила голову набок.
– Вы же знаете поговорку о предположениях.
– Значит, рыбачили?
– Нет, не рыбачила, – Грейс рассмеялась.
– Теперь вы просто водите меня за нос, Грейс Эванс, не так ли?
Повернувшись к ней, я ухмыльнулся. Она игриво толкнула меня плечом.
– Я могла бы рыбачить, если бы умела.
Солнце