Тьма. Валентина Зайцева
со сладкими лакомствами и бутылками с водой, затем застегиваю его.
Батарейки я не нашла. Может повезет, когда завтра начнем рыскать по селу. Обычно такие рейды время от времени приносят что-то хорошее, поскольку при эвакуациях, в спешке, люди все побросали.
Прежде чем темные морки пришли, чтобы прикончить нас, по России прокатилась масштабная эвакуация. В деревнях и районах, не было ничего, ради чего можно было бы остаться. Поэтому всех людей переселили в города, где они хоть как-то могли выжить.
Это было еще до войн и эпидемий, охвативших мир. По крайней мере, с падением технологий ни один из бомбардировщиков не работал. Это была война соседа против соседа, страны против страны. Чистые старомодные кровавые бани на поле боя с использование оружия, ножей и лопат.
Мне повезло, что я вообще их избежала.
Я убираю свой рюкзак, прежде чем развернуть спальный мешок. Внутри него холодно и потно. Чего бы я не сделала ради теплого огня, чтобы согреться. Почувствовать свет и тепло на своем лице, но огонь может привлечь внимание морков или других не гостеприимных групп, и этого мы не можем допустить.
Я отдыхаю легче, зная, что Петр задремал. Должно быть, он заснул, пока я рылась в темноте по полкам.
Но я не могу уснуть. Я всегда плохо спала в темноте. И когда последний из фонарей выключается, темнота внутри становится такой же густой и черной, как и снаружи.
Сон приходит с трудом.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Иногда я бываю настолько глупой, мечтая о том, что, когда я проснусь, вся темнота окажется всего лишь сном, взойдет солнце, и я впервые за полтора года увижу белоснежные облака.
Но тьма постоянна, она никуда не уходит. Она делает пробуждение все тяжелее, зная, что понятия времени больше нет. Нет утра, полудня, дня или даже ночи. Время ушло, как и мир, который я когда-то знала.
Тем не менее, когда я проснулась на холодном деревянном полу, я знаю, что еще не время просыпаться и двигаться дальше. Все спят, неподвижно в своих спальных мешках. Никто не шевелится.
Я осторожно снимаю спальный мешок. Не хочу никого разбудить. Освободив ноги, я перекатываюсь в положение полулежа и медленно поднимаюсь. Все фонари погасли, кроме одного. Кто-то, должно быть, встал раньше меня и оставил его включенным.
Нам не положено брать вещи друг у друга, даже брать взаймы друг у друга, но мне нужен фонарь. Без фонаря я ничего не вижу, и я рвусь найти туалет где-нибудь в этом сыром магазине.
Свет фонаря слабый, но его достаточно, чтобы осветить разбросанные по полу сумки. Я осторожно обхожу беспорядок, ступаю тихо и иду к фонарю. Приближаясь, я бросаю взгляд на лицо того, кто спит рядом с ним.
Алексей, молодой парень, возможно, еще подросток, который выглядит еще моложе во сне. Он не будет против, если я возьму фонарь, сомневаюсь, что он поднимет шум или расскажет кому-нибудь.
Я приседаю, чтобы крепко ухватиться за ручку фонаря, и, сжав зубы, осторожно поднимаю его с пола. Алексей не шевелится. Взяв фонарь, я возвращаюсь по