Блуждающий. Мария Валерьева
же говорила, что книги не помогут мне стать умнее.
– В твоем случае чтение лишним не будет, – высекла Тоня и включила музыку.
Я покраснел, нащупал смысл ее слов кончиком языка, на котором появился горький привкус обиды. Примирился. Совсем не хотелось думать. Вздохнул и убрал телефон в карман,.
– Противная ты, Тоня, – вздохнул я устало, а Тоня ничего не сказала и вновь закурила. Взгляд ее был куда красноречивее слов.
Я не хотел читать, совсем не хотел. Книжка из бардачка была толстая, потрепанная и совершенно непривлекательная. И будь у меня хоть какие-то возможности развлечься, я бы не притронулся к ней. Но делать нечего. И лучше попытаться читать, чем снова и снова погружаться в мысли.
Сначала страницы шли тяжело. Слова сливались в огромную кашу без смысла и постоянства, а мозг будто бы разучился воспринимать написанное на белом листе бумаги и отказывался понимать. И каждый раз, когда мне становилось невмоготу читать, когда я хотел уже закрыть книгу, смотрел на Тоню и понимал – чтобы наладить с ней контакт, нужно продолжать. Может, если я попытаюсь сделать что-то «в ее духе», если приму ее вызов, Тоня станет благосклоннее.
«Волхв» значилось на обложке книги, что Тоня держала под рукой. «Волхв» – колдун. Может, Тоня тоже волшебница? В чем же тогда ее сила?
Тоня не обращала на меня внимания, взгляд ее был прикован к залитой солнцем трассе и сигарете. И я вновь возвращался к греческому острову, его пляжам и загадкам.
Не знаю, что на меня подействовало гипнотически. То ли музыка ввела в транс, то ли запах Тониных сигарет вскружил голову, то ли желание угодить девушке заставило извилины закрутиться по-новому. Но отчего-то в ушах застучало, к вискам начала приливать кровь, а глаза будто бы впервые открылись. И я зачитал уже по-другому.
Страница летела за страницей, слово за словом, весь мир сузился до черно-белого листа, который достаточно быстро сменялся на другой. Я читал не все, очень выборочно, бегая взглядом по страничкам, не запоминая и не понимая, и боялся не успеть, захлебнуться в повествовании и не выплыть. И мне было настолько странно чувствовать приятное жжение в голове, словно этого я ждал всю свою жизнь.
Я читал и раньше, но мало и только по летним спискам. До девятого класса с книгами мы дружили чуть больше, с десятого – совсем мало. Я смог прочитать только Чехова и Куприна, и то только из-за того, что их рассказы были не такими уж и большими. Но тогда я держал в руках толстенную книгу, чувствовал вес знаний, слов и высокопарных выражений и чувствовал опьянение. Словно в том дымном дурмане, сливавшемся с запахом полей в аромат свободы, Тоня вернула что-то, что прежде у меня отобрали.
Я зачитался настолько, что не заметил даже, как мы остановились. И оторвался от книги только когда Тоня обратилась ко мне. Она холодно улыбалась.
– Что?
– Ужин, – произнесла она и указала черным ногтем на часы. И в самом деле, они вечер.
Я опешил. Куда делось время?
– Это как же я так зачитался…
– У тебя все же есть способность