Невидимые руки, опыт России и общественная наука. Способы объяснения системного провала. Стефан Хедлунд
Затем он вспоминает о вере Конта в physique sociale, однако не без иронии: «У меня сложилось впечатление, что лучшие, самые острые умы нашей науки ведут себя так, как будто экономическая теория – это физика общества. Существует всего одна универсально верная модель мира. Ее всего лишь нужно применить»[204].
Нобелевский лауреат Рональд Коуз выражается не менее резко, говоря о все большей концентрации внимания на технической стороне определения цен и связанном с ней невнимании ко всем остальным аспектам экономической системы: «Иногда действительно кажется, что экономисты считают, что их наука занимается только системой ценообразования, а все за пределами этой системы к ним не имеет отношения»[205].
В более общих выражениях Эльстер отмечает, что «общественным наукам понадобится множество световых лет, чтобы сформулировать общие законоподобные закономерности человеческого поведения». Он предлагает представителям общественных наук, вместо того чтобы разрабатывать многосложную высокую теорию, сконцентрироваться на «определении малых и средних механизмов человеческой деятельности и взаимодействия – на достоверных, часто наблюдаемых способах их осуществления»[206]. Это предупреждение исходит из уст ведущего специалиста в области теории рационального выбора, так что им не стоит пренебрегать[207].
Мы обсуждаем здесь «войну племен» по той причине, что порядок клевания выстроился не только среди общественных наук, но и непосредственно внутри самой экономической теории, причем даже в большей степени. Застолбив за собой то место науки наук, которое Конт когда-то пытался отвести социологии, экономисты организовали внутри своего сообщества специфическую культуру междоусобного соперничества, согласно которой мерой статуса и престижа является математическая сложность. Эту ситуацию идеально иллюстрирует классическое антропологическое эссе «Life among the Econ» («Жизнь среди эконов») Акселя Лейонхуфвуда[208].
Это юмористическое эссе описывает маленькое, но стойкое племя – эконов, члены которого делятся на касты, известные как области, у каждой из них имеются собственные тотемы, известные как модли. Эконы проживают в деревнях, известных как «ф-теты», а правят ими старейшины, которые позволяют молодежи переходить в статус взрослых только после того, как те создадут достаточно качественный модль. Управление племенем осуществляется в ходе традиционных племенных советов, проходящих в середине зимы[209]. Соперничество среди членов племени находит отражение в строгой иерархии. Хотя относительный статус микров и макров не определен, все эконы склоняются перед величием мат-эконов, создающих самые изысканные модли, и все пренебрежительно смотрят на низшую касту регионтов, презираемых за связи с чужими племенами, такими как политоги и социолы, а также за то, что ставят под угрозу моральные устои племени, недостаточно уважая строительство модлей.
Пока
Solow R. Economic History and Economics // American Economic Review. 1985. Vol. 75. No. 2. P. 328, 330.
Coase R.H. The Institutional Structure of Production // American Economic Review. 1992. Vol. 82. No. 4. P. 714.
Elster J. The Cement of Society: A Study of Social Order. Cambridge: Cambridge University Press, 1989. P. VIII.
Далее см.: Elster J. (ed.). Rational Choice. New York: New York University Press, 1986.
Leijonhufvud A. Life among the Econ // Western Economic Journal. 1973. Vol. 11. No. 3. Воспроизведено в: Gans J.S. (ed.). Publishing Economics. Cheltenham: Edward Elgar, 2000. (Рус. пер.: Лейонхуфвуд А. Жизнь среди эконов // THESIS. 1993. Вып. 3. С. 277–287.)
Для читателей-неэкономистов поясним, что эти советы олицетворяют ежегодные конференции Американской экономической ассоциации, традиционно проходящие в начале января.