Рождённая на стыке веков. Шаира Тураповна Баширова
нас в комнату и указала на широкую кровать.
– Поместитесь с подругой, а мы с Дарьей ляжем в другой комнате. Там мои шалопаи спят, – сказала Пелагея.
Меня переполняло чувство благодарности к этим женщинам. Я подошла к Пелагее и крепко обняла её.
– Спасибо вам! Мне сам Аллах послал и Дарью, и Вас, Пелагея, – воскликнула я, чуть не плача.
– Я тоже мать и Дарья тоже. Два года мыкается, сына найти не может. Ночью его забрали и всё. Живой ли, нет ли, и не знаем. А парень и не виноват ни в чём. На кузнице работал, кому помешал? – ответила Пелагея.
– Он обязательно найдётся, Вы только верьте, Дарья. Верьте и надейтесь. Аллах вознаградит Вас за Вашу доброту, – обнимая и Дарью, сказала я.
– Дай-то Бог, дочка. У меня кроме Чижика моего, никого и нет на всём белом свете. Вот, Пелагея только, – сказала Дарья.
– Чижик? Это так Вашего сына зовут? – удивилась Даша.
– Это мы его так ласково называем. Он песенку всё напевал, любил петь её, "чижик-пыжик…" и фамилия наша, Чижиковы мы. А зовут моего сына Василий, – улыбнувшись, ответила Дарья.
– Найдутся наши дети, обязательно найдутся, – сказала я, уже уверенная в том, что говорю.
– Постой-ка! Я вспомнила! У нас в детском доме мальчонка есть… твоему сколько годков? – вдруг воскликнула Пелагея.
Я аж побледнела от услышанного и пошатнулась.
– Шесть лет скоро… – пробормотала я, придерживая руку Дарьи, чтобы не упасть.
– Ну и этому столько же. Документы-то детей мне не показывают, но этот чернявый такой, с чёрными бровями и глазки такие же. Отличается от других детей, на цыганёнка похож, добрый мальчонка, – говорила Пелагея.
По мере того, как она говорила, моё сердце готово было выскочить из груди.
– Это он! Мой Абдулла! Моё сердце это чувствует. Пелагея, Вы меня к жизни вернули. О, Аллах! Это мой мальчик, – воскликнула я, вновь обнимая и Пелагею, и Дарью, и Дашу.
– Ребятня его Сашкой зовут, Александр, значит. А он Абдулла, значит… имя заморское какое-то, – сказала Пелагея.
– Узбек он, как и я. Из Ташкента мы, – сказала я, заплакав от радости.
– Ты уж так не обнадёживай себя, чтобы не разочароваться. Вдруг это не твой сын, – сказала Пелагея.
– Нет! Я уверена, что это мой сын. Сердце матери не может обмануть… не может… – беспомощно садясь на кровать, произнесла я.
– Ладно, поздно уже, спать ложитесь. Утром всё и прояснится, – сказала Дарья.
– Верно. Пошли и мы спать, – сказала Пелагея.
Но уснуть я так и не смогла, я всю ночь не сомкнула глаз. Даша, видимо, устала и крепко уснула. А я то и дело вставала и подходила к окну, потом ходила по комнате, сжав руки на груди. Как только рассвело, я вышла и села на скамью, следом вошли Пелагея и Дарья.
– Ну, я же говорила, что она всю ночь не сможет уснуть. Эх! Материнское сердце! – сказала Пелагея.
Даша, проснувшись, вышла к нам. Приготовили завтрак, Пелагея затопила ещё тёплую печь и поставила чугунный чайник на огонь. Есть я тоже не смогла,