Рождённая на стыке веков. Шаира Тураповна Баширова
к моим нарам подходили женщины, чтобы поиграть с сыном.
Неумолимо время шло к расставанию с ним и когда ему исполнился годик, рано утром, перед самой работой, в барак зашла Катя в сопровождении двух людей, среди которых была незнакомая женщина, как оказалось, сотрудница детского дома и сопровождающий её солдат. У меня ёкнуло сердце, не удержавшись, я заплакала, прижимая сына к себе.
– Катя? А как же я найду его потом? Куда его увозят? Он же ещё такой маленький. Может быть мне разрешат ещё год быть с ним? – в отчаянье спрашивала я.
– Рахматова! Много вопросов задаёшь. Всё! Прощайся с сыном, – строго крикнула Катя, мельком посмотрев на присутствующих.
– Халида? Ты знала, что его у тебя заберут, закончится срок заключения, мы его обязательно найдём. Передай Абдуллу им, – тихо говорила Даша, сев рядом со мной и обняв за плечи.
Скрепя сердце, я протянута ребёнка женщине, сотруднице детского дома.
Она отдала Кате бумагу и вместе с солдатом вышла из барака. Я со слезами провожала их взглядом. И когда они ушли, Катя подошла ко мне и нагнувшись, сказала.
– Его везут в Архангельск, в детский дом номер два. Так что, ты без труда сможешь его найти. Под твоей фамилией, имя ты сама ему дала. Так что успокойся и смирись.
Я оторопело смотрела на неё.
– Катенька! Но я даже не знаю, где сама нахожусь, вот уже скоро второй год, – воскликнула я.
– Наш лагерь находится в Соловках. Дальняя Сибирь. Всё, мне идти нужно, да и вам тоже. Даша? Перевяжи ей грудь, чтобы молоко пропало, – сказала Катя, поворачиваясь к женщинам, готовым идти в столовую, а оттуда на работу в цех.
– Чего копошимся? Быстро на выход! – крикнула Катя.
Все молча побрели следом за ней. Опять пошли монотонные дни, без тепла и лета, которое было в наших солнечных краях. Молоко пропало через неделю, правда, в первые дни поднялась температура. Я была благодарна Даше за то, что она всегда была рядом. Очень тосковала по сыну, прижимая к лицу его распашонку, которую сама сшила. На ней ещё едва сохранился его запах.
А Катя… с ней мы после рождения сына как бы сблизились, правда, она становилась другой, когда мы оставались одни. При всех она была строгой и требовательной надзирательницей. Иногда, она приносила нам с Дашей что-нибудь вкусненького, конфеты или печенье, редко, перепадало и мясное, чуть-чуть, но всё же. Она под предлогом какой-нибудь работы, уводила нас с Дашей в свою комнатушку, в конце территории, где мы говорили до полуночи, пили чай с печеньем и конфетами. Эти редкие вечера скрашивали нашу серую жизнь, давая отдых и телу после тяжёлого трудового дня и душе, в которой, казалось и света не осталось.
Даша часто говорила, что человек привыкает ко всему:
– Нужно радоваться, что мы ещё сюда попали, а не на валку леса.
– Я привыкла, Даша, ведь я и не жалуюсь. Только по сыну скучаю. Думала, не смогу принять его, зная, чей он сын, хотя и сама не знаю, который из этих зверюг, его отец. Наверное, материнское чувство – самое