Милый яд. Паркер С. Хантингтон
по-видимому, пить пиво.
– Привыкнешь. Никому не нравится вкус алкоголя. Только состояние, до которого он тебя доводит.
Она приподняла бровь.
– Ты часто напиваешься?
Единственным источником падающего на нас света были огни близлежащих зданий. Чертова Шарлотта Ричардс, дамы и господа. Так близко. Такая красивая, что я бы улыбнулся, если бы еще мог чувствовать что-то, кроме оцепенения.
– Довольно часто.
Перевод: гораздо чаще, чем мне, черт возьми, стоило бы в моем возрасте.
– Родители в курсе?
Я пригвоздил ее фирменным «какого хрена» взглядом. Обычно я не чувствовал себя так легко с людьми, не говоря уже о тех из них, у кого были сиськи, но пиво подействовало расслабляюще. К тому же, в моих мыслях мы с Шарлоттой часто общались.
Я приподнял бровь.
– А твои знают, что сегодня ты набухаешься?
– Мои родители мертвы.
Слова прозвучали ровно. Монотонно. Будто она повторяла их уже столько раз, что они перестали иметь значение. Но на мгновение Шарлотта лишила меня дара речи.
Соболезнования казались слишком ничтожными. Я не знал ни одного ровесника, потерявшего обоих родителей. Одного родителя – пожалуйста. Бывает. Моя мать покоилась в двух метрах под землей. А потерять двух родителей – это уже какое-то дерьмо в духе Оливера Твиста. Трагедия Шарлотты Ричардс только что переплюнула мою.
– Ой.
Серьезно, Келлан?
Из всех доступных тебе гребаных слов ты выбрал именно это? Ой?
– Как? – добавил я, хотя эта реплика не вернула мне право пользоваться английским языком.
Она покачала ногой, оглядываясь по сторонам.
– В нашем доме случился пожар. Все сгорело дотла.
– Когда?
Когда? Почему я спросил об этом? Говорю, как страховой инспектор.
– Как раз перед Рождеством.
Я напряг память и припомнил, что ее не было в школе до и после Рождества. Конечно, бьюсь об заклад, ребята говорили об этом, но, учитывая то, что по популярности я немного уступал одинокому использованному тампону в женском туалете, мне не грозила опасность стать объектом сплетен. По правде говоря, я стал настолько невидимым, что люди порой случайно в меня врезались.
– Извини, – пробормотал я, чувствуя себя глупо. Из-за этого я даже немного обиделся на нее. Сегодня вечером я не должен был чувствовать себя глупо. – Даже не знаю, что еще сказать.
– Извинений вполне достаточно. Меня бесит, когда люди слышат об этом и говорят, как мне повезло, что я выжила. Ура, вот свезло, осиротела в тринадцать лет. Открывайте шампанское.
Я издал хлопающий звук, отпил из воображаемой бутылки, а затем схватился за шею, сделав вид, что подавился.
Шарлотта устало улыбнулась.
– Я могла бы уехать на север штата, к своему дяде, но Сент-Пол – слишком хорошая возможность, чтобы ее упускать, – она взяла пиво из моей руки, и наши пальцы соприкоснулись. Шарлотта