Милый яд. Паркер С. Хантингтон
оружия (пятьдесят процентов), и мужчины с большей вероятностью в этом преуспевали.
Самое главное, я знал, что симпатичная, умная Шарлотта на самом деле не хотела покончить с собой. Это решение пришло к ней в моменте, а не крепло несколько лет.
Я посмотрел вниз на ждущую меня смерть, затем снова вверх. Я пришел умирать сюда, потому что хотел, чтобы все в школе это увидели. Хотел оставить на их душах шрам, подобный тем, что они оставили на моей, запечатлеть внутри них уродливую вмятину, которую нельзя было бы замаскировать.
По иронии судьбы, это относилось ко всем, кроме самой Шарлотты.
По сути, она не была добра ко мне, но улыбалась, когда мы проходили мимо друг друга, и однажды подняла ручку, которую я уронил. Ее любезность была жестокой. Она давала мне ложную надежду, а это было опасно.
Глядя поверх балок, Шарлотта засунула руки под бедра.
– Я серьезно к этому отношусь. Просто… не знаю… Хочу умереть на своих условиях, наверное? Мне невыносимо жить без родителей. А еще у меня есть сестра. Лия. Она работает в полную смену в магазинчике, чтобы мы не потеряли жилье, и бросила колледж, чтобы растить меня. Она даже не заметила, что сегодня у меня день рождения.
– С днем рождения, – пробормотал я.
– Спасибо, – она медленно двинулась вперед по наклонной черепице, словно прощупывая почву, и отклонилась обратно. – Вот бы у меня обнаружили рак. Или другую серьезную болячку. Слабоумие, инсульт, органную недостаточность. Если я проиграла в одной из этих битв, то я храбрая. Но я борюсь с собственным разумом. И если проиграю, то меня просто назовут слабой.
– Хорошо, что, когда мы умираем, не имеет значения, что думают другие.
– Когда ты понял, что хочешь… – она провела большим пальцем поперек шеи, а потом склонила голову набок, прикинувшись мертвой.
– Когда осознал, что предпочитаю, когда мои глаза закрыты.
– В смысле?..
– Когда я сплю, мне снятся сны. Когда я просыпаюсь, начинается кошмар.
– Что за кошмар?
Пока я собирался с ответом, она закатила глаза, достала что-то из кармана и кинула в мою сторону. Я поймал. Это был пенни.
– Пенни за твои мысли, – предложила она.
– Пятьдесят баксов было бы выгоднее.
– Смысл жизни не в деньгах.
– Дядя Сэм[3] бы с этим не согласился. Добро пожаловать в Америку, детка.
Она рассмеялась.
– Я на мели.
– Ходят такие слухи, – подтвердил я.
Я просто хотел, чтобы она возненавидела меня, как и все остальные в школе, чтобы перестала смотреть так, будто меня можно вылечить.
– Неважно. Не меняй тему. Почему ты хочешь прыгнуть?
Я решил пропустить тот список причин моего присутствия здесь, за которые был ответственен социум – травля, одиночество, драки, – и сосредоточиться на тех, что привели меня на эту крышу сегодня вечером.
– Я понимаю, каково это – чувствовать себя сиротой, расти
Неодобрительная кличка, ставшая обозначением образа США и его правительства.