Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918—1920 гг. Впечатления и мысли члена Омского правительства. Г. К. Гинс
Вопрос идет лишь о том, насколько может увлечь человечество так соблазнительно изображаемое Лениным «равенство нищеты». Но Ленин утешает читателя, что к этому «равенству» скоро привыкнут.
«Когда, – говорит он, – все научатся управлять и будут на самом деле управлять самостоятельно общественным производством, самостоятельно осуществлять учет и контроль тунеядцев, баричей, мошенников и тому подобных „хранителей традиций капитализма“ – тогда уклонение от этого всенародного учета и контроля неизбежно сделается таким неимоверно трудным, таким редчайшим исключением, будет сопровождаться, вероятно, таким быстрым и серьезным наказанием (ибо вооруженные рабочие – люди практической жизни, а не сентиментальные интеллигентики, и шутить с собой они едва ли позволят), – что необходимость соблюдать несложные основные правила всякого человеческого общежития очень скоро станет привычкой».
Все ли государства требуют столь жестокого разрушения? Не составляют ли исключения великие демократии? Ленин отвечает на эти вопросы решительным отрицанием.
«Теперь, – говорит он, – в эпоху великой империалистической войны, Англия и Америка, крупнейшие и последние во всем мире представители англосаксонской „свободы“, в смысле отсутствия военщины и бюрократизма, скатились вполне в общеевропейское грязное, кровавое болото бюрократически-военных учреждений, все себе подчиняющих, все собою подавляющих. Теперь и в Англии, и в Америке предварительным условием всякой действительно народной революции является ломка, разрушение „готовой“ (доведенной там в 1914–1917 гг. до „европейского“ общеимпериалистического совершенства) государственной машины».
«Бесы» России стремятся разрушить весь мир.
(из психологии русской революции)
Из предыдущего видно, что «большевизм» в русской революции должен был оказаться явлением несравненно более широким, чем «коммунизм». Коммунизм чужд и непонятен огромной массе населения, между тем как большевизм как психологическое явление, как настроение революционности мог захватить огромную массу городского и сельского населения.
Временное российское правительство с первых дней революции и вплоть до Октябрьского переворота 1917 года систематически подготовляло успех большевизма. Попав сразу в плен Петроградского Совдепа, не нашедши в себе смелости расправиться с вожаками большевизма по тем методам, которые применяют последние, оно с непростительною неосторожностью разрушало всю административную организацию царского периода, оставляя вместо нее либо пустое место, либо неподготовленных, неопытных людей.
В то же время происходило разложение армии армейскими комитетами, митингами, братаньем, а главное – упорной пропагандой мира. Большевики сознательно направили усилия своей преступной демагогии в солдатскую массу и достигли верного успеха.
Вкусившие прелесть безнаказанной разнузданности, освободившиеся