Вихрь переправ: 3. С собой проститься придётся. Ольга Васильевна Ярмакова
оставалось около двух часов или того меньше; ему хватит отдохнуть. А днём… Днём всё проще, на виду, в заботах и делах боль притуплялась, и владеть собою было легче. Так просто, что никому и в голову не приходило, каково ему в предрассветные часы.
Усталость всё ж смилостивилась над ним и, спровадив горесть, затуманила разум долгожданным сном.
Шум, что точил его голову, обессилел и стих. Картины, бесцветные, точно в раскраске, проступали тонкими контурами, сменяя друг дружку, разбухая от полнивших их плоские и мёртвые тела красок. Он едва успевал признать ту или иную работу незримого мастера, чья кисть-невидимка окрашивала и одухотворяла полотна прошлого.
Одна – безусловно, прошедшая оргия в его спальне. Столько мрачных оттенков красного, столько грязных подтёков.
Но картина, словно альбомный лист оторвалась и рассыпалась прахом, высвобождая на свет новые образы, свежий эскиз. На нём в круглом зале днём заседал совет вурдалаков, где решались и вершились важнейшие вопросы. А в центре стоял он. Как ему надоел этот дом! Ещё немного он потерпит этот вертеп, но когда-нибудь он переедет далеко отсюда, обязательно на берег океана, как мечтала она, как мечтали вместе…
Тут же события в зале заседаний вспыхнули ярчайшим огнём, и распались пеплом. Ворох из карандашных набросков окружил его и завертелся. В голове озарилось: выбирай.
Он протянул руку и выхватил случайно подвернувшийся листок. Простота линий и сюжета заворожили его взор, оставалось ждать, как краски оживят застывшее действо. Мальчик и девочка в момент знакомства. Их первый встречный взгляд: её – открытый, тёплый, лучистый, его же – изумлённый и недоверчивый. До сих пор он не верил, что существует взгляд подобный этому. Им по четырнадцать лет и отныне начался общий отсчёт биения их сердец.
Картинка истончилась в его руках и искрошилась. Но ничего, ещё много других и он выудил следующую случайность.
Всё те же дети, но уже старше, упивались друг другом на расцветающем нежными красками полотне. Худощавый, высокий юноша с длинными волосами цвета воронова крыла и девушка с пшеничными локонами, достающая ему до плеча. Да, Мария была не из миниатюрных девиц, но стройностью могла поспорить со многими из них.
Мария! Имя ожгло пальцы и вмиг обратило в черноту милую картину. Но он не привык сдаваться, выпростав руку, он сцапал затрепетавший в пальцах рисунок.
Безусловно, то был один из самых светлых дней. Юноша и девушка в свадебных нарядах лучились радостью и давали вечные клятвы. Клятвы, от которых ему уже не откупиться, даже если бы сам того хотел. Если бы можно было воззвать к ним и призвать её к жизни! Он скомкал лист и отшвырнул. Но любопытство сказалось – рука сама собою врезалась в живой водоворот бумажных этюдов и вынула очередной улов.
Их юная семья стала больше. Теперь в его руках жила, дышала и, несомненно, любила его – крохотная дочурка, малышка вобравшая красоту матери и взявшая от отца цвет глаз. Подарок бога, не иначе. Так её и назвали – Дори́ка.
Пальцы