Октябрический режим. Том 1. Яна Анатольевна Седова
толпой, и зачастую его красноречия и веры в собственную правоту оказывалось достаточно для успокоения.
Существуют не лишенные легендарности рассказы о том, как только что бунтовавшая толпа опустилась на колени при первых же словах Столыпина, как под впечатлением его слов мятежники позвали священника и был отслужен молебен. Опасность для жизни самого губернатора была огромная. Но он как будто был лишен чувства страха. Однажды перед дулом револьвера он сказал: «Стреляй!» и распахнул пальто – и рука революционера опустилась. Другому враждебно настроенному человеку, шедшему на него, губернатор велел подержать свою шинель, и тот послушался. «И вся толпа изменяет настроение, видя во главе своей уже не зачинщика, а губернатора, которому зачинщик услужливо держит пальто».
Зимой 1905 г. несколько тысяч крестьян с топорами и пилами стали вырубать лес, принадлежавший председателю губернской земской управы Н. Н. Львову. Через несколько дней приехал Столыпин с отрядом казаков. Его переговоры с крестьянами ни к чему не привели. Толпа камнями сбила с седла станового пристава. Тогда Столыпин вышел один к разъяренной толпе и сказал, по свидетельству Львова, – «Убейте меня». И толпа опустилась на колени! Но стоило губернатору сесть в сани, в него полетели камни.
Когда красноречия не хватало, Столыпин требовал присылки новых войск для усмирения мятежа, а в глубине души сокрушался о пролитии крови. Его письма супруге, написанные в те дни, дают яркую картину происходившего.
«Сплошной мятеж в пяти уездах. Почти ни одной уцелевшей усадьбы. Поезда переполнены бегущими, почти раздетыми помещиками. На такое громадное пространство губернии войск мало и они прибывают медленно. Пугачевщина!».
«Теперь 2 ½ часа ночи и я с 8 утра за письменным столом. Напрягаю все силы моей памяти и разума, чтобы все сделать для удержания мятежа, охватившего всю почти губернию. Все жгут, грабят, помещики посажены, некоторые в арестантские, мятежниками, стреляют, бросают какие-то бомбы. Крестьяне кое-где сами возмущаются и сегодня в одном селе перерезали 40 агитаторов.
Приходится солдатам стрелять, хотя редко, но я должен это делать, чтобы остановить течение. Войск совсем мало. Господи помоги!».
«В приемной временная канцелярия, писцы работают на ремингтонах. Околоточные дежурят и ночью. И вся работа бесплодна. Пугачевщина растет – все жгут, уничтожают, а теперь уже и убивают. Во главе шаек лица, переодетые в мундиры с орденами. Войск совсем мало, и я их так мучаю, что они скоро все слягут. Всю ночь говорим по аппарату телеграфному с разными станциями и рассылаем пулеметы… Приезжает от Государя генерал-адъютант Сахаров. Но чем он нам поможет, когда нужны войска – до их прихода, если придут, все будет уничтожено».
«…кажется, ужасы нашей революции превзойдут ужасы французской. Вчера в Петровском уезде во время погрома имения Аплечеева казаки (50 человек) разогнали тысячную толпу, 20 убитых, много раненых. У Васильчикова 3 убитых. Еще в разных местах 4. А в Малиновке крестьяне