Октябрический режим. Том 1. Яна Анатольевна Седова
правителей умер Бог, что в душе их мертв Христос с Его всеобъемлющей любовью, – говорил кадет от. Афанасьев с думской кафедры. – И от страшной боли хочется крикнуть им: "Да слышите ли вы, безумцы, те крики злобы, которые скопляются над вашими головами? Слышите ли вы стоны терзаемых вами? Ведь это дело ваших рук. Или, потеряв стыд и совесть, вы хотите уподобиться Ироду, который купался в еврейской крови? Смотрите! Чаша человеческого терпения переполнилась. Пролитая кровь черным столбом поднялась к небу и вопиет о своем отмщении. Страшный судный день ждет уже вас!"».
Для от. Афанасьева подобные речи кончились лишением сана. Та же участь постигла от. Огнева за подписание Выборгского воззвания.
Отношение благоразумного духовенства к собратьям-социалистам характеризует такой случай. Однажды член Г. Думы II созыва от. Тихвинский попытался получить разрешение митрополита служить в петербургских храмах и для этого попросил у вятского преосвященного удостоверение, что не находится под запретом, подписавшись: «вашего преосвященства усердный слуга свящ.Феодор Тихвинский». Однако архиерей отказал: «Ваши речи в Думе, оскорбляющие религиозно-нравственные чувства истинно-верующего христианина-пастыря, лишают меня возможности дать согласие, чтобы вы совершали богослужение где бы то ни было вне вятской епархии. О богослужении вашем во вверенной мне вятской епархии, к которой вы принадлежите, к великому стыду духовенства и моему прискорбию, – дело будущего. Не могу я представить себе и того, чтобы вы, хотя и было бы с моей стороны согласие, решились совершать богослужение в Петербурге. Не мало есть молитвословий прямо противных вашим взглядам, убеждениям и выступлениям. Это было бы кощунством.
Как бы я желал, чтобы таких усердных слуг как вы не было никогда среди вятского духовенства».
Г. Дума и публика
«в стенах Потемкинского дворца бился пульс страны, – писал Колышко о тех днях. – … все, что способно было в России любить, влюбилось в "избранников народа"».
«Этот парламент мне представлялся каким-то святилищем. Я с благоговением вступала в него и ходила по депутатским местам еле касаясь пола, будто боясь прикоснуться к этому храму», – писала Е. Я. Кизеветтер.
С Г. Думой общество связывало большие надежды. Откуда только ни поступали ей приветственные телеграммы! От правления Коломенской общественной библиотеки, селян села Помокли, сельских обывателей селения Слободище Колябчино, служащих Кыштымского горного округа, Астраханского общества велосипедистов, Весьегонского пожарного общества, родительского комитета Бахмутской женской гимназии, С.Петербургского общества взаимопомощи дворников и швейцаров… Думу приветствовали учреждения местного самоуправления, учебные заведения и отдельные общества – ветеринары, приказчики, официанты, кустари-корзинщики, псаломщики, психиатры, машинисты, мусульмане, буддисты, молокане, старообрядцы… Список корреспондентов любопытен сам по себе: каких только странных обществ не существовало