Октябрический режим. Том 1. Яна Анатольевна Седова
мешок с костями», а у маленького сына рана головы и перелом бедра.
Очевидцы наблюдали страшные картины:
«Одетый в свой малый церемониймейстерский мундир, прислонившись к стене в ожидании своего приема, Александр Александрович о чем-то весело беседовал с чиновником особых поручений Приселковым, как вдруг раздался ужасающий взрыв, и силою газа голову бедного Воронина мгновенно снесло прочь, словно срезало с золотого воротника, оставив в полной неприкосновенности омертвевшее туловище и застывшие жестикулировавшие руки».
Старшая дочь П. А. Столыпина попыталась помочь раненой 17-летней няне своего брата: «Мы ее подняли, переложили на диван, и я принялась расшнуровывать туфлю и бережно снимать ее. Каков же был мой ужас, когда я почувствовала, что нога остается в туфле, отделяясь от туловища!». В тот же день раненая скончалась.
По словам бывшего члена Г. Думы кадета А. А. Муханова, оказавшегося в числе посетителей, после взрыва Столыпин бросился к ограде. Очевидца поразил его спокойный вид. «Идите назад, П.А.! Куда вы? Там, может, еще одна бомба», – посоветовал Муханов. «Но там раненые!» – возразил министр. Своего раненого сына Столыпин вытащил из-под обломков сам. Найдя несчастную дочь, он «передал ее на попечение другим и сам руководил спасением пострадавших от взрыва».
Узнав о покушении, коллеги Столыпина бросились на Аптекарский остров, и в первых рядах – Крыжановский, живший на соседней даче. Вместе с ним прибежали как раз посетившие его по делу Пуришкевич и глава Союза русского народа Дубровин. Последний как врач оказал помощь пострадавшим, в том числе детям министра.
Коковцев, Шванебах, Бирилев и Редигер приехали вместе, застигнутые на каком-то совещании ошибочным известием об убийстве премьера.
Примчались директор Департамента полиции Трусевич и начальник охранного отделения Герасимов. Прямо в переполненном ранеными и убитыми саду они поспорили об организаторах покушения. У каждого была своя агентура – у Герасимова в Боевой организации эсеров, у Трусевича – в организации максималистов, но никаких предупреждений ни тот, ни другой не получили. Вскоре выяснилось, что подвел агент Трусевича: центральный комитет партии эсеров официально заявил о своей полной непричастности к покушению, а максималисты, наоборот, приняли ответственность на себя.
Государь прислал телеграмму: «Не нахожу слов, чтобы выразить свое негодование. Слава Богу, что вы остались невредимы. От души надеюсь, что ваши сын и дочь поправятся скоро, также и остальные раненые». Столыпин ответил восхитительным исповеданием своей веры: «Получив милостивую телеграмму Вашего Императорского Величества, имею счастие всеподданнейше доложить, что жизнь моя принадлежит Вам, Государь; что все помыслы, стремления мои – благо России; что молитва моя ко Всевышнему – даровать мне высшее счастие: помочь Вашему Величеству вывести нашу несчастную Родину на путь законности, спокойствия и порядка».
Другие члены Августейшей