Октябрический режим. Том 1. Яна Анатольевна Седова
портфеля.
«Столыпин был ужасно удручен», вспоминал Гучков. Львову запомнились такие слова Петра Аркадьевича: «Да, трудности велики. Государь – это загадка. Нужно служить России, а служить России значит служить государю. В этом наш долг».
Отказавшись от портфелей, оба кандидата решили работать на местах по организации к новой Думе умеренных общественных групп в противовес крайним. В официальном правительственном сообщении это намерение выставлялось причиной отказа, но на самом деле оно было следствием.
Любопытно, что и на Государя оба кандидата произвели не самое лучшее впечатление. Он писал Столыпину:
«Принял Львова, Гучкова. Говорил с каждым по часу.
Вынес глубокое убеждение, что они не годятся в министры сейчас. Они не люди дела, т.е. государственного управления, в особенности Львов. Поэтому приходится отказаться от старания привлечь их в Совет министров. Надо искать ближе.
Нечего падать духом».
На следующий день, 21 июля, Государь вторично принял Самарина, подтвердившего свой отказ. Немало обещавшие переговоры, отнявшие у участников столько времени и сил, закончились ничем. Портфели переданы другим лицам (27.VII): главноуправляющего землеустройством – кн. Васильчикову, министра торговли и промышленности – Философову, обер-прокурора Св. Синода – Извольскому, брату министра иностранных дел.
Подводя итоги переговоров, Государь писал матери 21.VII: «Приходится видеть много народу; между прочим, вчера я принимал Львова (Саратовской губ.) и Гучкова. Столыпин им предлагал места министерские, но оба отказались. Также и Самарин, которого я видел два раза, – он тоже не желает принять место обер-прокурора! У них собственное мнение выше патриотизма вместе с ненужной скромностью и боязнью скомпрометироваться. Придется и без них обойтись».
Зато у Гучкова июльские события вызвали тоску. В письме супруге от 4 августа 1906 г. Александр Иванович подробно описал свое настроение после окончания переговоров: «Так тяжело на душе, что и сказать нельзя. Петербургские, или вернее Петергофские впечатления совсем доконали меня. Никакого просвета, никакой надежды в ближайшем будущем. Мы идем навстречу еще более тяжелым потрясениям. И что еще вносит некоторое примирительное чувство, так это сознание, что невинных нет, что все жертвы готовящейся катастрофы несут в себе свою вину, что совершается великий акт исторической справедливости. Действительно, жаль отдельных лиц, до боли жаль, но не жаль всю совокупность этих лиц, целые классы, весь строй… И тогда хочется просто отойти в сторону…».
Словом, Александр Иванович перешел от бурной деятельности к безнадежности и унынию. Это настроение в нем будет крепнуть и в конце концов приведет его к падению. Теперь Гучков будет критиковать правительство, в состав которого ему не удалось войти. «Отказаться было легче, чем принять», как писало по поводу переговоров «Новое время».
Спустя четверть века Гучков излагал историю «троянского коня» по-другому,